Две души живут во мне, И обе не в ладах друг с другом.
Что же, настало время сказать, что ИзуМелыч также попробовали работать в соавторстве под общим никнеймом - Shiratori. И они рады представить свой первый результат совместной деятельности - "За двумя личностями". (Как символично, кстати)) Приятного чтения!
Название: За двумя личностями
Автор: Shiratori
Бета: Jack .
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рюдзи Ито/Яно Йошиюки
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, Повседневность, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Размер: Миди
Описание: "... надеюсь, чай в чашке твоего любимого человека будет горячим, когда ты будешь читать моё короткое письмо".
Размещение: Только с разрешения автора.
Статус: Завершён
От автора: Канаши* - означает печальный.
Глава 1.
читать дальшеДотронуться до гладкой кожи, пройтись пальцами по мягким тёмно-каштановым волосам, обнять. Вдохнуть тонкий и глубокий аромат терпкого кофе, белого мела и старых книг. Снять очки, чтобы вглядеться в чёрные омуты и начать задыхаться от волнения. Обнять крепче, ещё крепче, чтобы больше не отпустить. Не отпускать, коснуться губами губ, подарить дорожку мелких поцелуев, спуститься к шее и… проснуться. Вынырнуть из сладкого сна, разорвать лживую вуаль, в которую закутано сердце. Ведь страсть угасла под напором реальности, оставив рядом лишь пустую кровать, где несколько часов назад лежал любимый человек.
Любимый... Рюдзи Ито никогда не любил профессию Яно Йошиюки, так как из-за неё его утро всегда было одинокое и холодное. Даже противное, как остывший горячий шоколад. Но что есть, то есть, ничего не изменить, и сейчас он, лёжа на просторной постели, в очередной раз мучился тяжёлым и одновременно сладким возбуждением. Мучился и лихорадочно ждал, когда истома, вызванная таким нежно-эротичным сном, хоть немного спадёт с его напряжённого тела. В мыслях же мужчины, как назло, всплывали самые откровенные воспоминания, связанные с возлюбленным, который в эту минуту уже вел третий урок. Кареглазый, тёмноволосый... Рюдзи бы всё отдал, чтобы вновь сидеть за партой в классе, где Яно рассказывает про писателей и читает вслух любовные сонеты. Такие, какие читают наивным девушкам влюблённые в них романтики... Низ живота в нетерпении заныл, и он, уже не в силах держаться, ушёл в ванную, чтобы там, под прохладной водой, успокоить себя и своё тело.
Спустя полчаса Ито уже шёл к компании, на которую работал. «Тоширо» всегда славилась своими адвокатами, а уж Рюдзи, удачно закрывший несколько десятков дел, был её настоящей гордостью. На него засматривались бывшие клиентки, о нём мечтали конкуренты, а про его талант и острое чувство правосудия ходили слухи не только в Токио, но и по целой Японии. Идеал, как может показаться на первый взгляд, но как бы ни так. Рюдзи, успешный карьерист, был готов отдать всё, только бы вернуть прежние отношения со своим любимым, которые постепенно угасали. Уже не было утренних поцелуев, прогулок по вечерним, освещённым фонарями улицам. Вместо них – неловкое молчание и обещание, что скоро всё будет так, как раньше. Но Ито перестал в это верить через два месяца одиноких пробуждений, холодного обеда и вечной занятости Яно.
Пройдя в свой офис, Рюдзи попросил у секретаря чашку горячего кофе. Работы пока не было, лишь гора макулатуры, которую нужно было разобрать, и сдача двух-трёх отчётов за последние его успешные дела. Ито не спешил, будто совсем позабыл о делах, просто его мысли были заняты Йошиюки, который, несомненно, читал Нацумэ Сосэки всему классу. Тихий и глубокий голос Яно заставлял вслушиваться каждого, гипнотизировал, похищая в странный и необъятный мир литературы. Рюдзи всё ещё помнил, как после их знакомства каждым субботним вечером он приходил к Йошиюки домой, и тот, сидя на полу и обнимая коленями подушку, вслух читал «Сердце» Сосэки. Потом были «Шахтёр», «Ваш покорный слуга кот», «Мальчуган», «Сансиро», «Врата», и так до конца. Он читал всё, читал вслух, и каждое слово, казалось, забиралось в сердце юного адвоката-стажёра. Ито проводил ночи у Яно дома, вслушиваясь в его тихое чтение, а после – в его тёплое дыхание и биение сердца.
- Ито-сан, Ваш кофе, - Негромкий ласковый голос секретаря вернул Рюдзи из воспоминаний в просторный кабинет, где на стенах висели разнообразные награды, а на столе был постоянный бардак из канцелярских принадлежностей, бумаг и мелочи, - С молоком и двумя ложками сахара, как Вы любите.
- Спасибо, Саю, - мужчина кивнул и немедля сделал глоток обжигающего напитка. Горячий, только что заваренный кофе весьма приободрил его и, наконец, напомнил, что сегодня рабочий день, – Каково моё расписание на сегодня?
- У Вас назначена встреча с господином Ханако, затем обед с господином Кэндзо... – После третьего пункта расписания Ито уже не слушал, а просто смотрел на своего секретаря. Скромно, но стильно одетая девушка всегда располагала его клиентов к себе, что там, сам Рюдзи порой успокаивался от бархатного тона её голоса. Вопреки своей простой работе, она была настоящим сокровищем, таким, что адвокат часто спрашивал у неё совета и всегда получал поддержку, причем, не только профессиональную, но и личную.
- Отлично, благодарю. Саю... – Рюдзи со вздохом подпёр голову рукой, наблюдая за релаксантом из металлических шариков на его столе. – Что бы ты сделала, если бы твои отношения с партнёром угасли?
- Ну... – Девушка, рыжеватые волосы которой были заколоты красивой бабочкой из сверкающих камней, задумалась, - Я бы зажгла их вновь, Ито-сан, поскольку до конца никакое чувство угаснуть не может.
- Не может? – задумчиво переспросил Рюдзи.
- Не может. Поверьте, всё наладится, ведь ни одна дорога не может быть до конца ровной, это нонсенс, - Саю чуть смутилась, ведь она не разбиралась в нетрадиционных отношениях, но, зная своего шефа, девушка была уверена, что всё опять пойдет гладко, только нужно время и терпение.
Когда секретарь покинул комнату, Рюдзи включил компьютер. Совсем недавно мужчина решил зарегистрироваться на сайте, где возможно общение с неординарными личностями. Что его побудило к такому поступку? Сам Ито не знал, да и не хотел думать об этом, просто наткнулся на рекламу сайта, решил открыть себе страничку и начать другую жизнь, отдалённую от тяжелой работы, от назойливых клиентов и от Яно. Как бы то ни было, но отношения изменились, и каждый раз, когда мужчина возвращался домой, в пустую комнату, сердце сжималось, а тем временем Яно сидел в учительской и писал какие-то доклады или составлял экзаменационные задания. Даже не звонил, не спрашивал, как у его молодого человека дела, что с его работой. Между ними образовалась толстая стена непонимания и тишины, которая всё чаще и чаще покрывалась слоями льда. Ито бы разорвал эти отношения, но не мог жить без Яно. Пусть даже редкие минуты встречи с Йошиюки, наполненные холодностью - они всё равно были драгоценными, важными и нужными, как воздух. Ито находился в ловушке своих чувств, поэтому не знал, что делать. Пытаясь вспомнить, с чего всё началось, когда их жизнь вместе, под одной крышей, стала будто бы, порознь, Рюдзи запутывался, ведь ничего не вспоминалось. И опять оставалось недопонимание ситуации – давя и руша все надежды.
Зайдя на свою страничку, Ито увидел новое сообщение. Человек, который написал ему письмо, был под именем Канаши*, а в его личных фотографиях была черно-белая картинка чашки чая. Больше никакой информации: ни возраста, ни места жительства, ни пола. Ничего. Лишь имя и чашка чая, которые и заинтриговали Ито, побуждая его к общению с незнакомцем. Само же его сообщение, выведенное чёрным шрифтом на светло-голубом фоне, было далеко не стандартным. Рюдзи с долей удивления перечитал предложения несколько раз и только через пять долгих минут начал писать ответ.
"Здравствуй, случайно попавшийся мне в он-лайне незнакомец. Сразу прошу у тебя прощения, ведь обо мне в личных данных нет ничего, кроме имени, впрочем, каюсь, даже имя моё – фальшивое и надуманное. Пишу же я тебе в отчаянии и одиночестве, которое несколько месяцев назад накрыло меня противной холодной волной. Мне просто нужно выговориться, а некому. Может быть, тебе это знакомо, а может, ты сочтёшь меня очередным виртуальным дураком, ищущим развлечений. Я не обижусь, если ты выберешь второй вариант, но очень обрадуюсь, если выберешь первый. Потому, пожалуйста, ответь мне, напиши хотя бы пару слов о том, что ты хочешь послушать меня, хочешь узнать и хочешь помочь. Или же о том, что больше никогда не напишешь на мой адрес в этой социальной сети. Тогда я не буду лелеять пустые надежды и начну искать кого-нибудь другого, всё-таки Интернет бесконечно велик.
С надеждой на ответ, Канаши".
***
Поздно вечером, когда на улицах уже зажигались фонари, Яно пришёл домой. Открыв дверь дубликатом ключей, сделанным для него Ито, он зашёл в квартиру и сразу включил свет в коридоре.
- Я дома... – Ответом на его негромкий голос послужила давящая на уши тишина. Уже привычная и не пугающая тишина.
Йошиюки со вздохом поставил тяжёлую от учебников и тетрадей сумку на пол и размял уставшие плечи. Сейчас он хотел бы, чтобы его плечи массировали руки Рюдзи. Чтобы он одновременно сильно и ласково провёл по его спине ладонями, надавил на определённые точки и вернулся к шее. Чтобы погладил нежную кожу немного огрубевшими пальцами, и затем подарил невинный, полный любви и заботы поцелуй. Такой сладкий, приятный... Яно, прикусив от досады губу, прислонился к стене и прикрыл глаза, к которым внезапно подступили жгучие слёзы. Он не понимал, что случилось, когда между ними пробежала чёрная кошка и забрала теплоту их отношений, оставив взамен немые укоры и невозможность просто быть рядом. В присутствии Ито он, Йошиюки, терял слова и краснел от любого прикосновения. Даже боялся, чего раньше никогда не было. Именно потому он теперь уходит в школу на час раньше, именно потому задерживается и не звонит, чтобы узнать, как дела. Именно потому...
Мысли Яно прервала вибрация телефона. Учитель средних классов с неким трепетом открыл сообщение, надеясь, что сейчас случится чудо. Какое-нибудь маленькое настоящее чудо. И правда - на экране высветилось извещение о новом письме на сайте, и спустя несколько минут ноутбук уже был включен, а письмо, до этого мерцающее в почте выделенной строкой, в нетерпении открыто.
"Здравствуй, пока не знакомый мне Канаши. Я назовусь Нацуо, чтобы сохранить анонимность и быть с тобой на равных. После того, как прочитал твоё сообщение, я внезапно понял, что нахожусь в похожей ситуации. На моей душе тяжело, на ней словно лежит груз, который никому не снять. Вернее, один человек может сделать это, но у меня с ним сейчас всё настолько сложно, что я терзаю самого себя в приступах одиночества. Мне некому это высказать, но я буду рад, если смогу помочь человеку в таком же положении. Потому можешь писать мне в любой момент, и я постараюсь ответить тебе как можно скорее. Надеюсь, ты ещё ждёшь моего ответа.
Нацуо."
Яно и не заметил, как на его губах расцвела улыбка, а в глазах появился блеск. Он перечитал письмо, а в душе будто взошло солнце. Кто-то решился помочь ему, решился не дать утонуть в своём одиночестве, и Йошиюки был благодарен своему будущему другу. Пока Яно писал ответ, за окном разбушевался ветер, ворвался в душную комнату и разбросал тонкие тетради и листовки по полу. Учитель негромко чертыхнулся, но не поднялся с места: он сосредоточенно писал Нацуо, мысленно рисуя образ собеседника. Картина выходила многообещающей, поскольку Яно не был уверен, какого пола Нацуо, однако он по какой-то причине представил себе огромное дерево – красный дуб – с зелёными глазами-пуговками и большой ладонью с пальцами-ветками, которую дерево-Нацуо так добродушно протягивает к нему. Рассмеявшись глупому воображению, Яно отправил письмо и отключил ноутбук.
После банных процедур Йошиюки разогрел себе вчерашний обед: карри и жареный салат. Сев на своё место за кухонным столом, Яно вздохнул. Ито не было. Ито всегда сидел перед ним, клал кусочки дайкона в его тарелку. Легко улыбался, наблюдая, как Яно ест его стряпню. Рассказывал о своей работе, а потом узнавал, что нового у Йошиюки. Семейная идиллия, гармония и спокойствие, но в один миг всё рухнуло. Из-за чего? Как? Яно не знал.
Есть расхотелось. Так и оставив недоеденный карри и нетронутый салат, он пошёл спать.
***
Вечер Ито, и так загруженного делами по самое горло, закончился весьма паршиво. Вначале один попавший под неудачный договор клиент отказался от его услуг, сразу после уехав далеко и надолго в другую страну. Затем коллега, адвокат с совсем маленьким стажем, устроил посиделки в честь своего дня рождения. Рюдзи никогда не был против этих самых посиделок, но в этот раз выпивка оказалась дешёвой, еда холодной, а сам именинник – не совсем вежливым и довольно скучным. Так что Ито, сославшись на усталость, быстро ретировался из круглосуточного бара и поехал домой в своём купленном на честно заработанные деньги автомобиле.
Сев в машину, мужчина устало откинулся на спинку сидения и по старой привычке осмотрел салон. У зеркала заднего вида как всегда болтался на веревочке какой-то сувенирный божок, который якобы несёт удачу на дорогах, рядом с ним висел ароматизатор в виде аппетитной дольки лимона, пахнущий почему-то хвоей... а на бардачке лежала зелёная плюшевая черепашка. Когда-то эту самодельную черепашку подарили Йошиюки его ученики на один из многочисленных школьных праздников. В тот вечер он, счастливый и довольный донельзя, сел рядом с Рюдзи в его автомобиль и протянул ему игрушку с очаровательной улыбкой. «Вещи, которые дети дарят со всей своей любовью и искренностью, оберегают лучше самых дорогих амулетов», - сказал Яно, и Ито поверил. С тех пор эта черепашка так и жила на бардачке, наблюдая за дорогой крупными глазами-бусинами. Но, обычно всегда радуя, в этот раз она омрачила настроение Рюдзи так, что он накрыл её попавшейся под руку свежей газетой и с кислым видом поехал домой.
Часы показывали без пятнадцати полночь, когда Ито зашёл в квартиру. Йошиюки точно был дома – его обувь стояла на подставке, а сумка почти бесформенной кожаной кучей расползлась по полу. Значит, завтра он отдыхает... Точно. Завтра – долгожданная суббота. И они проснутся рядом друг с другом, наконец, проснутся в одной постели и кто-то разбудит второго мягким утренним поцелуем... Рюдзи нахмурился и стянул с шеи тёмно-синий шарф. Последнее такое утро было слишком давно, чтобы повториться столь внезапно. Желудок мужчины в тишине неожиданно проурчал, отозвавшись на невкусный ужин в баре, и Ито, постаравшись выкинуть из головы воспоминания и мечты о прошлом, поплёлся на кухню.
"Доброго дня или вечера тебе, Нацуо. Ты не представляешь, как я обрадовался, увидев и позже прочитав твой светлый и лёгкий ответ. Мне нужны были такие слова, и теперь с моей души словно упал один из тех массивных камней, лежащих на ней. За это человеческое тебе спасибо. И, честно говоря, я хочу поблагодарить тебя уже за то, что ты в моей жизни появился. У меня возникло чувство, будто я знаю тебя уже очень давно, как родного. Хочется рассказывать тебе всё, что со мной происходит, а в ответ хочется слушать твои истории. Только не подумай, что я маньяк или ещё кто... Я просто чересчур долго был один, чтобы по-прежнему держать в себе все эмоции, сейчас мне хочется кричать о них, чтобы их услышали. Ты услышал. И дал совет – любой, самый жалкий и простой совет, который бы меня приободрил. Ведь человек, которого я люблю всем сердцем, этого сделать не может. Не знаю, почему, но не может. Он стал слишком далёк от меня, слишком отчуждён... Почти всё своё время он проводит в офисе, так что одинокими ночами, когда мне холодно, я в тоске обнимаю подушку и накрываюсь ещё одним одеялом. Знаешь, никогда не думал, что обнимать подушку так больно. Самое паршивое – я не знаю, что случилось. Мы не говорим, мы не видимся, мы... не существуем друг для друга".
В пепельницу упал пепел от сигареты, которой Ито затянулся при прочтении нового письма от не совсем знакомого пока Канаши. Читать дальше было сложно, даже немного боязно. Переживания за чужую судьбу по какой-то причине вытеснили личные тревоги, однако стыда у Рюдзи не появилось. Напротив, он осознал, что понимает собеседника и действительно хочет ему помочь. Пальцы легли на клавиатуру ноутбука, чай в чашке, принадлежащей Йошиюки, постепенно остывал, а крепкий сон вовсе расхотел приходить.
Ито печатал поначалу медленно, выбирая и пробуя каждое предложение на вкус, но постепенно слова полились друг за другом, будто он уже давно знал, что напишет, что расскажет. На этот раз письмо выходило неприлично большим, даже огромным. Рюдзи старался утешить Канаши, потом понять его, тем и себя самого.
Закончив с ответом, мужчина потянулся, усталость густым мёдом разлилась по телу. Закончив с банными процедурами, Ито, стараясь не шуметь, вошёл в спальню. Ночник со стороны Йошиюки был включён, а сам учитель крепко спал, прижав к щеке подушку.
- Идиот… - обречённо проговорил Рюдзи, выключив свет.
Тёплая рука легла на озябшее плечо, и сквозь дремоту Яно почувствовал нежность Рюдзи, по которой он так тосковал. Отпустив подушку, мужчина придвинулся ближе к любимому, обнял за сильную шею, и что-то прошептал. Невнятно, сам не поняв суть шуршащих, как осенняя листва, слов. А Рюдзи прислушался, будто хотел узнать тайну, что скрывали сладкие губы любимого, но он не услышал ни слова – только пустой шелест.
Спать рядом с Яно было невыносимо. В последнее время Ито приходил раньше него, поэтому и засыпал раньше, а сегодня всё получилось иначе, и Рюдзи разрывался на части от горячего дыхания, мягких волос на макушке, что касались его подбородка. Безумно хотелось вцепиться в Яно страстным поцелуем, сорвать с него одежду и почти изнасиловать, оставляя за собой красноватые следы укусов и засосов, чтобы напомнить Йошиюки о том, что он принадлежит лишь Ито. Хотелось ворваться в него, слиться в отчаянном танце вожделения и наполнить Йошиюки собой. Слушать его протяжные стоны, в которых слышатся имя Ито и слова любви. Да, чёрт возьми, Рюдзи готов был завыть, но эта неуместная сейчас идиллия, холодная лирика между ними не позволяла ему действовать. Ито задыхался от эмоций, но всё так же прижимал Яно к себе: бережно и заботливо.
***
Яно проснулся неожиданно, так ему поначалу показалось. За окном ещё было темно, солнце только-только рождалось, слабо протягивая свои лучи к небу. Несколько раз моргнув, чтобы привыкнуть к реальности, Йошиюки приподнялся на локтях. Рядом спокойно спал Рюдзи, и Яно, глупо смущаясь, не смог удержаться и прильнул к его губам. Ито не проснулся, хотя раньше пробуждался даже от лёгких касаний, после чего их утро постепенно превращалось в наполненное теплом и лаской начало дня. Затем был приятный аромат кофе, вкусный завтрак в постель и долгие, крепкие объятия. Йошиюки так захотел вновь повторить этот ритуал, что сейчас слегка отчаянно покусывал губы любимого человека, чувствуя, как от них пахнет сигаретами. Дорогими сигаретами, которые он часто курит, когда волнуется или нервничает... Яно провёл пальцами по щеке Рюдзи, едва ощутив жёсткую, немного колючую щетину. Вновь забыл побриться... Ему нравилось, когда Ито не брился. Когда его прикосновения были немного колкими и одновременно нежными.
- Почему ты не просыпаешься? – С затаенной обидой прошептал Йошиюки, поняв, что возлюбленный, даже если проснётся, не выдаст себя. Так и будет лежать с закрытыми глазами, чтобы потом, когда Яно встанет, обнять со спины и повалить обратно, на себя с довольным видом и счастливой улыбкой. Но нет, он всё-таки спит. Ровно выдыхает через приоткрытые губы, повернув голову вбок и накрыв своё тело тонким одеялом.
Поставить чайник, включить маленький кухонный телевизор, приготовить завтрак... Вся жизнь учителя последнее время состояла из алгоритмов, в которые нельзя включить что-то личное и что-то особенное. Всё было расписано по минутам, часам и дням – как уроки в его родной школе. Ученики не давали ему проходу с долгами, старшеклассницы писали любовные записки, педсовет советовался по поводу мероприятий... У Йошиюки не оставалось времени на себя, как и не оставалось времени для Ито. Порой ему казалось, что он открыл какой-то ящик Пандоры, выпустил все несчастья и теперь страдает из-за этого. Но что это за ящик был? Когда и как он открылся, выпустив из себя все страдания и голодное одиночество, которое поглощало всё на своём пути? Яно не знал, не догадывался и тихо сходил с ума.
У Йошиюки был выходной, поэтому, не зная, куда себя деть, мужчина сел за ноутбук. Открыл окошко своего почтового ящика и начал листать новые сообщения. Несколько рассылок, извещений, два школьных сочинения и одно расписание, и, среди всего этого, единственный ответ от Нацуо.
"Доброго вечера, а точнее ночи, Канаши. Честно говоря, такое чувство возникло и у меня. Думаю, что в нашем случае подойдёт словосочетание «родственные души». Думаю, что и выбрал ты меня не просто так.
Я понимаю твоё одиночество, оно угнетает меня не меньше. Мне ужасно страшно просыпаться каждый день в одиночестве и холоде. В душевном холоде. Это невозможно объяснить словами, но иногда у меня возникает ощущение, что я уже умер. И человек, который должен быть рядом, просто не замечает моё приведение. Я медленно, но верно становлюсь призраком в этой жизни. У тебя тоже так? Тот, кто нужен тебе больше жизни, тоже будто не замечает? И на работе я стал рассеянным, боюсь, что это повлияет на мою продуктивность. Может, знакомо?
А ты ссорился с этим человеком? Может, обидел его чем-то или он тебя? У меня такая же ситуация, только вот иногда получается застать его дома, но и это редкое удовольствие, молчаливое, колючее удовольствие. Я вот не думал, что смотреть на любимого человека будет больно. А видеть сны… Это просто смерть. Самая настоящая. Тебе снятся сны?
Кстати, вот сейчас я сижу, пишу тебе ответ, курю и пью чай из его чашки. Чай уже остыл, так что на вкус он горький. Надеюсь на твой быстрый ответ, Канаши-кун. Нацуо".
Яно вдохнул и выдохнул. Ещё раз перечитал письмо. Да, только Нацуо понимал его. Чай слишком горький на вкус, а постель ужасно холодная. А ответ бесстыдно длинный и жалобный, будто Яно плачет. Но ведь он и правда плачет.
Глава 2.
читать дальшеЛучи ещё сонного солнца прошлись по прохладному паркету, пробрались к кровати и забрались на спящего Ито, будто старались обнять его. Рюдзи поморщился, попытался отмахнуться от назойливого лучика, но в итоге проиграл и проснулся. Разомкнув тяжёлые веки, мужчина посмотрел в сторону – никого не было. Хоть и свободный день, но Яно почему-то нет. Что ж, Ито уже не привыкать; слишком привычным стало одиночество, даже родным, может быть, и роднее Яно.
Как-то отчаянно чертыхнувшись, Ито нехотя вылез из постели и направился в ванную. По пути заглянув в зеркало, он не остался довольным собой: под глазами залегли тени, на щеке красными пятнышками высыпала какая-то аллергия, волосы спутались... Определенно, ему стоило отдохнуть и перестать есть цитрусовые, которые ему вообще-то запретили ещё в детстве. Впрочем, Рюдзи никогда не обращал внимания на рекомендации врачей, а мандарины и апельсины просто повышали ему настроение своим вкусом и ароматом. Спустя миг, сделав выводы и мысленно обозвав себя «унылым меланхоликом», Ито печально улыбнулся и стянул пижамные штаны с бельём.
Пока обжигающие струи воды приятно ласкали его тело, он думал о многом. Об ушедшем невесть куда Яно, о нудной работе, о надоедливых коллегах, даже о вчерашней остывшей вермишели в пластиковой тарелке. Однако это «многое» постепенно свелось только к незнакомцу с сайта, который цеплялся за него, подобно утопающему. Пожалуй, лишь этим и был хорош Интернет – в нём довольно легко найти свой личный спасательный круг. Ито тряхнул мокрыми волосами, пугаясь странных ассоциаций, хотя находил их вполне достоверными. Он действительно хотел помочь незнакомому человеку, пусть сам тонул в этом жизненном океане и ничего неправильного или пугающего в этом не видел. Зато чувствовал необъяснимую нежность и желание не отвлекаться от разговоров с Канаши, даже на минуту. Желание вообще не выходить из сети.
"Здравствуй, Нацуо, одинокий странник, похожий на меня. Знаешь, после твоих писем я начинаю думать, что мир не так ужасен. Любую беду и правда можно с кем-то разделить, пусть в нашем случае бедой является одиночество. То самое: беспросветное, остывшее, расколотое... Но когда кто-то помогает с ним справиться, оно постепенно трескается и дает шанс жить дальше. Подобно ростку, что пробился сквозь промёрзшую землю. Вот примерно такие эмоции у меня появляются после твоих писем. Надеюсь, ты не посмеёшься над ними.
Что до человека... Мы не ссорились. Просто однажды перестали быть собой друг с другом. Обидел – может быть. Но я боюсь подойти к нему и сказать: «Прости меня за всё то, что я сделал». Вдруг он не поймет, удивится, или, что ещё хуже, рассмеётся мне в лицо. Не уверен, что он на такое способен, но такие страхи грызут меня всегда, когда я об этом думаю. Мне пора к психиатру, наверное.
А сны мне снятся. Иногда я вижу в них лето, иногда зиму. Чаще всего я вижу осень с разноцветными зонтами, жёлтыми листьями и проливными дождями. И самое страшное, что я там один. Мне не с кем разделить осенний ветер и некому красиво завязать шарф, чтобы он не спускался до земли... Раз за разом я оказываюсь один на аллеях, и раз за разом кого-то ищу..."
Душ оказался для Рюдзи хорошим лекарством: кожа посветлела, тёмные мешки под глазами почти пропали... Вот только трёхдневная щетина была явно лишней. Впрочем, мужчина лениво махнул на это рукой и зашагал на кухню, с которой уже давно тянуло чем-то вкусным. То ли яичницей, то ли омлетом - понять он не мог, однако тайно надеялся, что сейчас увидит Йошиюки в смешном фартуке на обнажённое стройное тело. Мило улыбнувшись, он подарит ему утренний поцелуй, заботливо усадит за стол, нальёт в чашку крепкий кофе, сядет на колени и станет кормить, как маленького ребёнка... И он, Ито, наконец, будет счастлив.
Но на кухне его встретила только одинокая турка на плитке, свёрнутая вдвое газета на столе и поджаренный бекон с тостами на белой тарелке.
"... надеюсь, чай в чашке твоего любимого человека будет горячим, когда ты будешь читать моё короткое письмо.
Хорошего тебе дня,
Канаши".
***
Яно не знал, почему он так рано убежал из квартиры в выходной день. Слёзы на его щеках уже высохли, сердце перестало биться как сумасшедшее, но перед глазами всё ещё плыли строки, которые он написал несколько минут назад. Были ли они откровенными? Нет. Были ли они наигранными? Нет. Были ли они настоящими?..
Йошиюки беспомощно сел на детскую качель. Как же давно он был ребёнком, чтобы можно было не думать о таких серьёзных вещах, как отношения. Отношения с Ито, отношения с самим собой, отношения с Нацуо... Яно захотелось взвыть от того, что не мог улыбнуться себе; так же легко, как прежде, обнять Ито и перестать общаться с Нацуо, попросту забыв пароль от своей почты. Слишком поздно и слишком безнадежно. Почему? Потому... Потому...
Закапал дождь. За шиворот Яно упало несколько холодных капель, после чего он поёжился и натянул на голову капюшон. Глупо было убегать в домашней одежде и в старых кедах, что пылились в ящике на нижней полке. Глупо было вообще плакать. А плакать из-за чего? Просто казалось, что ещё один шаг – и пропасть его проглотит. Нет спасения, и даже Нацуо, который так странно понимает его одиночество, в принципе не может помочь. Ведь они оба утопали в одиночестве: вместе, но отдельно. А чёртов Ито даже от хлопка входной двери не проснулся!..
Дождь усилился. Но Яно не смел шевелиться, боясь, что спугнёт хмурые тучи, боясь, что упустит ещё один взмах крыльев ветра. Ему было холодно, а одежда уже промокла, неприятно прилипая к телу.
Часто Йошиюки советовал своим ученикам говорить правду. Стараться не держать всё в себе, чтобы человек, который очень дорог и безгранично любим, не почувствовал себя ненужным и сирым и смог в нужный момент понять и согреть. Да, Яно советовал, но на деле сам своих советов не держался. И сейчас, под холодным дождём он сидит на детских качелях и глупо плачет. Плачет снова, потому что знает – ничего не изменится. Через час же или раньше, он вернётся домой, примет горячий душ, проверит почту и ляжет спать. А если вдруг Ито спросит, где он был, Яно что-то невнятно соврёт про магазин и некупленый маринованный имбирь.
Вечерело, дождь же постепенно прекратился. Яно негромко закашлялся, а потом неожиданно рассмеялся. Рядом прошла влюблённая парочка под красным зонтом с бежевыми кошками. Девушка что-то прошептала парню, настороженно посмотрев на Яно, но мужчина моментально посерьёзнел, встал с качелей и направился к выходу из парка.
Дверь в квартиру была открыта, что разозлило Йошиюки, но об этом он промолчал, войдя в дом тихо и наигранно спокойно.
Рюдзи сидел на диване, читал книгу.
- Я вернулся, - прошелестел синими губами Яно, снимая мокрые носки.
- Где ты был? – тихо спросил Ито, будто не хотел, чтобы его услышали.
- Ходил в магазин, за маринованным имбирём, - в голосе проскользнули нотки обиды, но Рюдзи этого не заметил.
- Я в душ.
- Я тебе чай приготовлю.
Съёжившись под струями горячей воды, сдирая мочалкой кожу, Яно сдавленным голосом напевал что-то из репертуара Гакта. В школе молодёжь, как ни странно, часто включала его песни. И на переменах чуть ли не во всех классах была группа девочек-фанаток, что слушали и кайфовали от его голоса. Яно не считал себя фанатом, но знал многие песни артиста и нежно любил их, чувствуя мистическую глубину лирики и магическую красоту музыки.
Одевшись и высушив волосы, Яно вышел из ванной. Пройдя на кухню, он увидел на столе большую чашку чая и тарелку с сухофруктами. А Ито не было. Вроде и заботился, но и не заботился одновременно. Это было до жути мерзкое ощущение. Достав свой личный ноутбук из чехла, Яно сел за стол. Подключившись к Интернету, он откусил кусок персика, после запив его чаем. Его ждало новое сообщение.
Читая, мужчине на мгновение показалось, что серые сны снятся Ито, поглощают его и пугают. Но это было всего на минуту, а потом опять появился образ дерева-Нацуо.
"Канаши, читая тебя, я чувствую не одиночество, а грусть. Долгую и мучительную грусть, будто бы тебя оставили одного на жизненной дороге. Маленький камень, что остался незамеченным. Прости, если мои слова обидят тебя.
Такие чувства обременяют и меня. Я сам не смогу подойти и сказать такие слова, хотя и считаю, что это важно. Что это нужно сделать как можно быстрее, пока положение не усугубилось. Я боюсь потерять свой последний шанс, и мне кажется, что больше я его не увижу. Страшнее всего то, что сегодня я не видел человека, что так нужен моему сердцу. Я даже не посчитал нужным позвонить и поговорить с ним, узнать, почему он ушёл или куда ушёл. Просто его нет – значит, нет, будто бы так всё должно и быть.
Сны не самое ужасное, что может с нами приключиться. Если сны можно отключить самовнушением, то реальность отключить мы не сможем. Но поверь, в итоге ты найдёшь в своём сне того, кому нужно поправить шарф.
Кстати, сегодня я заметил, что квартира стала больше, намного больше. И мне это не нравится. Так и хочется сказать: "Вернись уже… ". Но, сам понимаешь.
Не унывай, Канаши, попробуй улыбнуться, как сейчас пробую я.
Лживо-оптимистичный Нацуо".
Яно сдерживал слёзы, оглядывался, думая, что Ито следит за ним. Но никого рядом не было, а имя Нацуо вдруг загорелось зелёным.
***
Конечно, глупо было в такую слякоть идти из дома в соседнее кафе только для того, чтобы недолго посидеть на одном единственном сайте. Но ведь не мог Рюдзи сидеть дома и в открытую переписываться с незнакомым человеком, когда Йошиюки – в соседней комнате. Слишком ему было за это неудобно и даже совестно.
Нажав на кнопку рядом с уже заполненной автоматически формой логина и пароля, Ито сделал глоток кофе из пластикового стаканчика. С кружкой Яно он сравниться, разумеется, не мог, но горячий напиток выполнял свою функцию на ура: пальцы согрелись, в горле не першило, унылость кафе становилась не такой унылой... Мужчина едва не поперхнулся, увидев, что тот, кому он пришёл отправить письмо, сейчас онлайн. Прежде они никогда не пересекались тут в одно время, что показалось чем-то нереальным и невозможным. Раздался едва слышный сигнал входящего сообщения.
"Здравствуй, Нацуо. Ты здесь?"
Простые слова и простой смысл. Ито даже растерялся, привыкнув получать такие письма, в которых тонкими струнами трепещет сама душа его собеседника. Но, собравшись, он незамедлительно ответил.
"Добрый вечер, Канаши. Да, я здесь. Впервые мы встретились здесь в одно время".
Пишущий жёлтый карандашик, означающий набор сообщения, по какой-то причине успокоил Рюдзи. Ему даже стало тепло от мысли, что где-то там, за пеленой ливня, кто-то сидит с включённым ноутбуком и щёлкает по плоским клавишам, подобно ему.
"Я рад, что так получилось, потому что сейчас мне очень нужно с кем-то поговорить. Пожалуй, даже больше, чем когда-либо".
Тепло, только-только укутавшее Рюдзи, разом ушло куда-то под землю. Ему на смену пришли всё ещё капающие с его капюшона капли дождя, промокшие ботинки и запотевшие стёкла очков. Теперь он думал о том, что их одиночество так и остаётся одиночеством. Что они всегда будут спасать друг друга в этом необъятном кошмаре.
"Можешь говорить, я никуда не спешу".
***
Яно уже плакал. Но не от боли, не от тоски, а от облегчения, что с ним, запредельно одиноким, кто-то говорит. И пусть этот кто-то существует только в виде пикселей и пишущего карандаша – он это ценит. Ценит так, как больше, наверное, никто не может.
"Знаешь... Несколько минут назад я понял, что между мной и моим любимым человеком всё закончилось. Мы живём, но не любим. Дышим одним воздухом, но наши сердца не бьются друг для друга. Это похоже уже на обязанность... Он приготовил мне чай – я погладил ему костюм. Он расстелил постель – я заправил постель. Алгоритмы, всё на алгоритмах... Я устаю это делать, понимая, что так мы ничего не исправим. Я даже ощущаю себя роботом, которому задали программу, и он её исполняет. Беспрекословно, машинально, ответственно. И его я тоже вижу точно таким же роботом. Мне печально от этого, Нацуо, я не хочу больше жить так. Я хочу любить и быть любимым, как бы эгоистично это не звучало, но, наверное, с ним мне уже этого не получить".
Отправив сообщение, Йошиюки внезапно испугался: слишком много личного он сказал в этом письме, пусть вероятность того, что за экраном монитора сидит знакомый ему человек, крайне мала. В панике он начал жать в руках персик, из которого уже потёк сладкий и липкий сок, а карандашик мигал и мигал... Словно его собеседник писал, затем стирал написанное и печатал снова...
***
Перечитав несколько раз сообщение, Рюдзи будто задохнулся вдруг ставшим ужасно ледяным воздухом. Рядом прошла официантка в чёрном фартуке и в красных кедах, и Ито, остановив её, попросил ещё одну чашку чая.
"Увы, понимание приходит неожиданно. Я часто задумывался о том, а стоит ли продолжать жизнь с человеком, который больше взаимностью не отвечает? Но в итоге сам себе отвечал, что со временем всё вернётся на свои места. Знаю, это глупо – заниматься самообманом. Но что поделать?
Канаши, сможешь ли ты бросить человека, которого так сильно любишь?"
Не успел Рюдзи нажать на «отправить», как в его окошке всплыло новое сообщение. В тот же момент подошла официантка. Мило улыбнувшись, она поставила чашку чая на стол и удалилась, почувствовав, что посетитель больше ничего не попросит.
Ито захотел уже удалить отправленное им только что сообщение, но заметил, как Нацуо начал читать. Судорожно выдохнув, Рюдзи приступил к новому отрывку одиночества.
"Смешно. У меня за окном вечер, такой же вечер, как всегда. Но такой апатичный вечер, как если бы гора Фудзи стала на несколько метров меньше. Сейчас мне хочется плакать, скорее даже реветь, но я уже плакал. Поэтому больше не могу позволить себе проронить и слезинки. Я, взрослый человек, так глупо плакал весь день, поступал, как школьница. И сегодня я убежал из дома, как бы странно это не звучало в мои-то годы. Но я убежал, попал под ливень и так просидел в парке, на холодных качелях, плача и думая, как могу всё изменить. Но в голову ничего не приходило и не пришло. Только сильно хотелось, чтобы тот к кому я так тянусь, пришёл за мной. Пришёл и забрал…
Сейчас я от всего сердца желаю, чтобы ты никогда не попал в такую ситуацию, когда и погода играет с твоими чувствами. И, кажется, что уличные коты насмехаются над твоей бездарностью. Мои руки до сих пор ледяные…"
Внезапный холод резко сменился жаром. Сердце Ито застучало, как бешеное, а руки сжались в кулаки – адвокат занервничал так, как не нервничал последние несколько лет. Ему, взрослому мужчине, стало страшно, словно он был маленьким ребёнком.
Пытаясь успокоиться, он, не думая, глотнул горячий чай и тут же замахал ладонью. Напиток был слишком горячим, таким, что ладонь и язык словно загорелись.
"Это не может быть Яно".
Мысль об этом отчаянно билась в его мозгу и так же отчаянно таяла, когда он спешно, дрожа, перечитывал сообщения Канаши. Да, да, да... Это ведь он, Рюдзи, готовил ему чай и стелил постель, в ответ получая выглаженные костюмы с накрахмаленными рубашками. Это ведь он, Ито, не пришёл тогда к нему, не пришёл к качелям и в опостылевшее одиночество. Это ведь он, идиот, сейчас сидит в кафе напротив собственного дома и успокаивает своего чужого Йошиюки!..
Дождь усилился. Официантки жаловались друг другу на грязный мокрый пол. Назвавшийся в сети Нацуо сидел за столиком, закрыв лицо ладонями и игнорируя входящее сообщение.
Глава 3.
читать дальше"Эй, Нацуо, ты здесь?"
Йошиюки ещё раз перезагрузил страницу, но ответа так и не пришло, хоть Нацуо и был в сети. Он хотел ещё раз написать ему, но в итоге отправил «Спокойной ночи», сам же вышел из сети, успокаивая себя тем, что ничего плохого с Нацуо не случилось. Или что Нацуо не начал его игнорировать, решив, что Канаши не тот человек, который ему нужен для общения.
Вздохнув, Яно вымыл чашку, а тарелку с сухофруктами поставил в холодильник, после чего отправился чистить зубы. В спальню возвращаться не хотелось. Он не понимал, чего точно боялся: встречи с Ито или отсутствия Ито в постели. Так или иначе, сердце всё ещё ныло, как бы говоря, что не собирается заживать.
Когда Яно вошёл в спальню, он понял, что больше всего на свете боялся увидеть пустую кровать. Боялся почувствовать на коже холодный воздух и холодные накрахмаленные простыни, ведь Ито не было, он не успел наполнить комнату собой: своим дыханием, своей теплотой.
- Почему?.. – слетело с губ, совсем неосознанно, будто такого никогда и ни при каких обстоятельствах не должно было случиться.
Обессиленно сев на постели, Яно закрыл лицо руками. Безумно хотелось погрузиться в темноту, во мрак, где нет никого и ничего. Где всё спокойно, где нет нужды в цветах, в ощущениях, в словах или звуках, в тепле или холоде, где ничего не нужно. Просто чёрное пространство, где есть всё и одновременно ничего. И это ничего вдруг начало затапливаться слезами. Может быть горькими и горячими, но Яно казалось, что из глаз выкатывались льдинки. Режуще кожу, бьющиеся о ладони льдинки.
- Дурак, дурак… - повторял он, кусая губы, не в силах остановить слёзы. При этом не понимая, кто именно дурак. Он, сходящий с ума от одиночества, или Ито, так резко ушедший из его жизни.
По ладоням Яно, наконец, потекли солёные, тёплые слезы.
***
"Нет, Нацуо здесь нет".
В первый миг Рюдзи действительно хотел написать именно это. Курсор мерцал после острых правдивых слов, чай остывал в чашке, в голове роились путаные мысли. Но спустя какой-то жалкий миг он нажал на backspace, и в поле для сообщений не осталось ни одной буквы. Ни одной правды. Он просто уйдет, точнее, просто придёт к Канаши наяву, а не в виде пикселей и монотонного стука клавиш. Оставив под блюдцем помятую купюру, Ито поднялся и накинул на плечи пальто. Затем, улыбнувшись официантке и сунув сумку с ноутбуком под мышку, вышел и зашагал к дому, даже не прикрывая голову от проливного дождя.
Когда он открывал дверь квартиры, в нём, как в дереве сакуры, цвела уверенность. Он хотел зайти, пройти мокрыми ботинками по паркету и ковру, без слов прижать Яно к себе и до умопомрачения целовать его, восполнять все те минуты, что он провёл без него. Целовать, прижимать к груди, дарить то тепло, о котором Яно мечтал столько времени, которого был лишён из-за невнимательности и глупости Рюдзи. Но как только он перешагнул порог, вместо бурной решительности остался один колкий страх. Страх быть непонятым и отвергнутым.
Прислушавшись, Ито замер. В спальне, из которой они когда-то не вылезали целыми сутками, плакал Яно. И плакал не просто тихо, как плачут несчастные жёны пьяниц-мужей, а навзрыд, словно что-то ранило его в самое сердце. Впрочем, почему словно... Это он, Рюдзи, почти уничтожил его своим безразличием.
- Я вернулся, - негромким голосом объявил он, стащив с ног грязные и сырые ботинки. Плач прекратился, остались только всхлипы, которые слушать было ещё больнее. – Яно, я дома, - чуть громче заявил Рюдзи, стараясь придать голосу некую веселость.
Он сделал шаг. Ещё один. Ещё. Казалось, что тело сжималось в тисках, и Ито нервно сглотнул, чувствуя, как его уверенность постепенно вянет. Дверь комнаты была приоткрыта, оттуда сквозил уютный свет от одинокой свечи. Йошиюки всегда зажигал свечи в дождливые дни вместо электрических ламп. Он жил, как старинные книжные герои, и своим романтизмом и своей неповторимой мужественной нежностью сводил с ума. А при свете свеч Яно становился более чем нереальным, и в такие минуты Рюдзи боялся касаний или лишних слов, будто всё это спугнёт его Йошиюки, и тот исчезнет в свете свечки, превратившись в прозрачные лепестки печали.
Рюдзи несколько секунд всматривался на одинокую фигуру, словно на что-то неземное и чарующее, а потом, вдруг, как среди ясного неба возникший раскат грома, ринулся к Йошиюки. Впервые Ито пошёл против своих страхов, и сейчас сидевший Яно испуганно и как-то рассеянно смотрел на неожиданно возникшего перед ним Ито, несколько раз моргнул, что-то неразборчиво сказал и опять начал плакать.
- Йоши, я… - Ито положил руки на плечи Яно, ощутив при этом дрожь в теле любимого. – Я здесь, здесь. Всегда был и буду, - прошептав эти слова, Рюдзи попытался поцеловать Яно, но тот отшатнулся. Как от чужого.
- Яно… - растерянно прохрипел Ито, не зная, что с собой поделать. Этот жест был хуже пощёчины, хуже слов «ненавижу» или «не люблю», будто в этом его движении таилось омерзение к Рюдзи.
- Прости, - вдруг промолвил Йошиюки, а потом попытался коснуться рук любимого. – Это невыносимо, понимаешь?... Я…
- Всё хорошо, - убедительно прошептал Рюдзи пересохшими губами, стараясь поверить в свои же слова.
Да, хоть он и сказал, что всё хорошо, но Яно плачет, за окном дождь, а в ноутбуке неотправленное письмо с признанием. Да, всё хорошо, поэтому и Рюдзи в это не верит и старается что-то исправить. Ведь даже если всё хорошо, как он говорит, Яно плачет, не догадываясь, что Рюдзи его любит больше - больше, чем Нацуо, больше, чем его ученики, больше, чем родители или друзья. И поэтому… поэтому…
- Яно Йошиюки, я хочу, чтобы ты стал навечно моим. Хочу, чтобы ты никогда не оставлял меня, никогда не отталкивал. Я хочу засыпать и просыпаться с тобой, как бы банально это не звучало.
Но это звучало не банально. Скорее, это звучало попросту неправдоподобно. Ито сам осознавал, как ничтожны его слова по сравнению с тем, что он чувствует на самом деле, и Йошиюки, кажется, тоже это ощутил – он стёр слёзы, пару раз глубоко вздохнул и, наконец, ответил.
- Я твой, просто ты этого не замечаешь.
Так просто и так страшно одновременно. Холодок прошёл по спине Рюдзи, когда он понял, какая же пропасть между ними образовалась. Но из-за него ли? Он сказал, что всё хорошо, однако вера в себя стремительно падала всё ниже и ниже. Ито лишь камушек в огромной пропасти.
- Забавно... Я предполагал, что это ты не замечаешь моего отношения к тебе.
- Не замечаю? – Йошиюки прикусил губу, нахмурился. – Я лишь замечаю, как ты пропадаешь на работе, как по пятницам идёшь выпить с коллегами, а я сижу дома, перед телевизором, пока от всего этого не тошнит, и я не иду спать. Хотя и не засыпаю, ведь тебя нет! Тебя нет и тогда, когда ты должен быть. Ни звонков от тебя, ни сообщений. Я понимаю, что ты дома, когда смотрю на мытую посуду в сушилке и на грязные ботинки в прихожей. Больше от тебя в моей жизни ничего нет! – Яно срывался на крики, захлёбывался горькими эмоциями и сдерживал слёзы. – Раньше ты всегда ко мне лез, даже если я этого не хотел, был напорист до чёртиков, казалось, что даже следил за мной. Иногда приезжал забирать меня из школы… А сейчас? Я звонил тебе на работу, но мне всегда отвечала твоя секретарша, потому как ты сам просил не звонить тебе на мобильник! Ты всегда на каких-то конференциях, переговорах... Словом, в твоей жизни нет места для меня. Я просто учитель литературы. Книжный червь, который без остановки влюбляется в ярких персонажей и мечтает о какой-то взаимности от них, ведь человек, которого я по правде люблю, хоть и рядом, но жутко далеко. И он невыносимо холоден… - Яно отвернулся и поспешил выйти из комнаты. Весь он дрожал от пробившего его страха – перед неизвестностью, перед потерей, перед пустотой.
- Яно!
Йошиюки не успевает запереть за собой дверь, как Рюдзи выходит следом и хватает его за руки.
- Прекрати всё это, прошу, - Ито тянется к нему, чтобы поцеловать, как-то утешить, поделиться теплом, вниманием, сказать много раз люблю, раствориться с ним в облегчении, но только не отпустить.
- Я и прекращаю, - отводит взгляд.
Рюдзи злится. До покраснения сжимает кисти рук Яно, силой толкает его к дивану.
- Отпусти, - шипит мужчина, пытаясь отпихнуть Ито ногой, но его бросают на мягкие подушки, наваливаясь сверху.
Руки уже свободны, однако боль не проходит, будто становится сильнее и Яно не чувствует, что его уже не держат.
Ито не знает, как поступить, в нём кипит обида, злость на себя, на всех. Он пытается сорвать одежду с Яно, но тот отпихивается. Рюдзи спускает его штаны, Яно хнычет, как маленький мальчик, обзывая его самыми ужасными словами.
- Отпусти, - шепотом повторяет он и начинает плакать, руками прикрывает лицо, пытается отвернуться.
Ито и правда останавливается, сердце сжимается от одного взгляда на Яно, и он, ужасаясь своего поступка, пытается нежно обнять любимого.
- Не плачь, пожалуйста. Я этого не стою... Успокойся, прошу...
Яно его не слышит, лишь всхлипывает, и у Ито остается лишь один возможный выход. Обняв Яно со спины, он просто замирает, уткнувшись в его затылок. Молчит, ровно дышит, и через несколько минут с неким облегчением слышит, как тихо сопит уснувший от слёз и горя Йошиюки. Солёные дорожки всё ещё видны на его щеках, пальцы всё ещё сжимают подушку... Ему больно точно так же, как больно Рюдзи.
***
Яно проснулся только утром. Тёплый плед грел его плечи, в то время как обнажённые лодыжки были неприятно холодными. Юноша подтянул колени к груди, потёр глаза, и тут вспомнил, что вчера наговорил своему Ито. Лодыжки тотчас показались горячими по сравнению с застывшим от ужаса сердцем.
- Рюдзи! – Вскочил Йошиюки и чуть не упал, запутавшись в собственных брюках. – Где ты, Рюдзи?!
Ответа не было слышно, и Яно побежал на кухню. Он должен быть там, должен спать за столом, боясь разбудить своего любимого, должен просто дожидаться его в этом прохладном, заплаканном утре.
- Ито...
Кухня была пуста. В пепельнице на подоконнике тлел окурок сигареты, а на столе лежал белый лист бумаги. Дрожащими пальцами Яно взял его в руки, провёл ладонью по буквам, и, глубоко вздохнув, прочитал наспех написанные слова.
"Если всё ещё нуждаешься во мне, напиши Нацуо. И я непременно вернусь. Только дай знать, что я тебе всё ещё нужен".
Йошиюки перечитал записку один раз, другой... И посмотрел на закрытый ноутбук, лежащий прямо перед ним.
-
-
20.10.2013 в 00:54-
-
20.10.2013 в 15:40