Две души живут во мне, И обе не в ладах друг с другом.
Название: Дело о чёрной магии
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Пауль Бёк, Артур Лемм и т.д.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Мистика, Детектив, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование
Размер: Миди
Статус: Завершён.
Описание: — Вы не поверите.
— А вы попробуйте. (с)
Посвящение: Больному разуму.
Публикация на других ресурсах: Запрещаю.
Глава 7Пауль смотрел на Артура… Леона и думал, что попал в странный-странный сон. Он не знал, что можно сказать в такой ситуации, да и вообще не понимал, можно ли всему верить. Не сходит ли он с ума? Ха, даже если и так, то что ему терять? Ничего. Он и так всё потерял, и сейчас, когда он верит, что снова начал жить, тогда пусть, пусть он будет сумасшедшим, сбрендившим следователем, который так и не смог исправить что-то в своей жизни.
Только вот как верить в сумасшествие, когда Леон крепко сжимает его руку, говорит о таких личных вещах, которые знали лишь они и никто больше, и смотрит так нежно и тепло, как?
Но сколько бы радости ни доставляло возвращение Леона, Пауль понимал, что центральная задача, которую нужно быстрее решить, — это проблема с демоном. Тем более, что следующей жертвой был сам Бёк.
— И что будем делать? — спросил Пауль, всё ещё взглядом лаская Артура.
Артур же не знал, что ответить. Если он попытается сразиться с демоном, то максимум, что он сможет сделать, — просто продлить жизнь Пауля на две-три секунды, если попытается заключить договор — тогда вернётся снова в загробную жизнь, и не факт, что демон будет верен своему слову. Он просто не знал, как поступить.
Когда он умер, он словно пропустил миллион световых лет и снова возродился из пепла, весь в белом и воздушном. Будто обременительного тела вовсе и не было, он — Леон — одно целое, круглое, шарообразное. Он — преисполненный сил, жизни, всё же знал, что чего-то лишён. Он блуждал в белом пространстве, долго, немыслимо долго, пока не оказался совершенно в другом месте, мире. Там его приняли, там ему подарили рай. В его душе больше не было места для усталости, голода, страха, печали, горя или ненависти, он не нуждался ни в чём, он стал свободным и будто трезвым. Только иногда его толстое стекло трезвости вздрагивало от голоса извне, а потом оно и вовсе начало покрываться маленькими трещинами. И когда его кокон окончательно разбился, рассыпался и рассосался в пустоте, Леон очнулся. Он вспомнил свою смерть, клубы дыма и злые языки огня, он вспомнил, как розы медленно погибали перед глазами, и он, придавленный балкой, не мог ни крикнуть, ни двинуться. Он вспомнил, как перед глазами возник тёмный силуэт, и век коснулись холодные руки, и тогда он заснул. Заснул вечным сном. Когда воспоминания о смерти встряхнули его, он вспомнил Пауля, потом свою семью, свой дом, друзей и родственников. Он вспомнил книги, которые любил читать, вспомнил сладкую вату, которую бесплатно раздавали во время осенних ярмарок, вспомнил свой первый поцелуй с Паулем и остальные несчитанные поцелуи и ласки. А потом голос извне снова позвал его, и Леон узнал в нём Пауля, и увидел, как тот ходит к нему на могилу, как мысленно держит, а потом и вовсе пытается призвать из мира мёртвых. Леон знал, что Пауль поступает неправильно, но был ошеломлён, когда его призыв удался. Он вернулся на землю вместе с рассветом. Совершенно неожиданно оказавшись в поле, среди цветущих маков. Обнажённый, молодой, сильный мужчина, совершенно потерянный и понимающий — это не подарок судьбы. Ведь с возвратом он получил знания о том, что есть демоны. Но Леон осознавал: эти сведения — лишь малая часть того, чем он вправе обладать.
Шли дни, потом месяцы, потом пролетел год, он еле встал на ноги, смог открыть цветочный магазин, научился зарабатывать деньги, научился быть взрослым и сам начал узнавать нового Пауля. Тот почти не изменился, в нём всё ещё жил тот юноша, который остался один. И чем больше Леон наблюдал за Бёком, тем сильнее ненавидел себя. Себя всего: юного и взрослого.
В ожидании демона Леон начал изучать оккультизм, читать древние легенды и мифы о демонах, посещать спиритические сеансы. Большая половина того, что делали люди, оказалась брехнёй. Современные ведьмы завлекали глупых женщин, говоря, что подорожник и кровь любимого человека смогут соединить их вместе вечной любовью. Говорили, что кусочек ткани любой одежды человека и семена бобов помогут связаться с тем миром. Ложь на лжи, и люди в это верили. Леону иногда казалось, что его смерть — шутка воображения, и что они с Паулем расстались уже давно, а он почему-то не может его отпустить. Но каждый раз, видя свою надгробную плиту в кладбище, он понимал, что давно как мёртв, что под землёй гниют его кости.
Пока Леон пытался пополнить свои знания и понять, как он смог вернуться и когда сам демон придёт за душой Пауля, он уяснил — это равноценный обмен. Жизнь за жизнь. Если Пауль хотел его вернуть, значит, он неосознанно дал согласие на свою жизнь. Тогда демон убьёт Пауля, а Леон — теперь уже Артур Лемм — спокойно доживёт своё.
Будучи уверенным в своей гипотезе, Артур не сразу заметил, как странно умирают люди. Только третье убийство насторожило его, а после четвёртого он понял — демон в их мире. Схема убийства нечисти пугала Леона, и он думал, что это больше смахивает на извращённое ритуальное жертвоприношение. Покопавшись во всемирной демонологической литературе, Леон узнал лишь одно — демон ищет Пауля, ведь его душа похожа на души тех, кто потерял и пытался вернуть. Поэтому гибнет столько людей. И пока нечисть не найдёт Бёка, смерти не прекратятся.
Леон не знал, как спасти Пауля. Он лишь смог притвориться человеком, кто во всём этом хорошо разбирается. Не более, а когда настал час расплаты, Леон растерялся.
— Я не знаю, — он склонил голову, не в силах посмотреть в глаза Паулю.
— Стоп, должен быть выход. Я же пока жив, и ты тоже. Мы найдём выход, — Бёк пожевал губы.
— Жизнь за жизнь, Пауль. Ты вернул меня, значит, нарушил какой-то баланс, значит... или я, или ты… И… — он тяжело задышал, — я вернусь.
— Ты с ума сошёл?!
— Ты предлагаешь дать этой твари забрать тебя? И всё? Я останусь тут, а ты будешь в Аду? И в чём тогда смысл моей жизни? — Леон взял Бёка за руку, сжал холодные пальцы, стараясь согреть их.
— А как я буду снова без тебя? — глаза Пауля наполнились слезами, и, чтобы скрыть их, он отвернулся.
Бёк ждал ответа, но Леон молчал. Он не хотел устраивать драку или скандал, хотя кулаки так и чесались. Сидевшая в нём обида душила его, затуманивая разум. Безмолвие будто гладило спящую агрессию внутри Пауля, и он, чтобы отвлечься, начал рассматривать комнату Леона. Да, тут живёт Леон. Всё в светлых, мягких тонах, ничего резкого, неприятного; шкафы и открытые полки, загромождённые книгами. Подсвечники в старинном стиле — особая страсть Леона, видимо, сохранилась ещё с той жизни.
Следователь остановил взгляд на подсвечниках. Оглядел все те, которые нашёл взглядом, — везде были свечи. Он поднялся, направился вон из комнаты, на кухню. Поражённый Леон не сразу последовал за ним, но, испугавшись, что демон может возникнуть в любую секунду, он вскочил, как кипятком ошпаренный, и пошёл за Паулем. Бёк же, найдя кухонную зажигалку, вернулся в спальню и начал зажигать свечи.
— Зачем ты?..
Бёк не дал Леону договорить, сразу отвечая на вопрос:
— Ты же сказал, что он боится света. Если электричество реагирует на сверхъестественную силу, тогда, может, свечки как-то да помогут, — он пожал плечами, продолжая начатое дело.
Леон со свистом выдохнул. Как могут свечи остановить демона? Если только они не церковные!
— Церковные! У меня есть церковные свечи! — воскликнул Лемм и снова вышел из комнаты.
Пауль подумал, что данная ситуация смешна — до последнего надеяться на хорошее, на спасение. Они могут спастись, если сам Бог их защитит. Но есть ли ему дело до двух людишек? Нет. И Бёк это знал.
Леон быстро вернулся, начал лихорадочно зажигать церковные свечи. В его руках была всего лишь маленькая охапка свечек — там их шесть или семь. Они надеются, что семь свечек спасут их от смерти?
— А они точно его остановят?
— В этом я уверен, Пауль, — Леон улыбнулся.
— И мы будем жить от свечки до свечки? Ты же знаешь, что в конце концов он меня убьёт. Не сегодня или завтра, так после. Если не в этом месяце, так в следующем. Зачем травить нашу жизнь? — следователь посмотрел на Леона. — И я не смогу жить, зная, что из-за меня умирают люди. Представь, сколько ещё невинных людей будет истерзано из-за меня? Да, город не мегаполис, но каждый день тут кто-то умирает. Этого умершего долго оплакивают, а потом начинают взывать к нему. Ходят каждый день на могилу, приносят цветы и сладости, молятся за него, а потом за себя, ждут. А дальше начинают задаваться вопросами: «Почему он?», «Зачем ты забрал его у меня?», «Ты не вернёшься?», «Ты не ответишь мне?»… И так по списку, до бесконечности, — Пауль сел на кровать, закрыл лицо руками.
Леон прекрасно понимал, что Пауль рассказывал о себе. Что он задавался такими вопросами, что он пытался его хоть на короткий миг, но вернуть. Вначале мысленно, но когда ответа не последовало, образов не приходило, а сны молчали, не давая никаких знаков, Пауль в отчаянии прибегнул к чёрной магии. И, по его мнению, не достигнув никакого результата, совершенно опустил руки. Пауль просто сказал, что он не жил, и чем возвращаться в то недалёкое прошлое, лучше сразу умереть. Леон всё хорошо понимал, но не мог принять.
— Я не знаю другого способа, как сохранить тебе жизнь, как и не знаю, как можно сделать так, чтобы мы остались здесь, на земле, вместе, — Леон не осознавал, почему, но говорил эти слова. Говорил и сожалел.
— Тогда… — Бёк опустил руки, и Пауль увидел его усталое лицо, — если нет выхода, давай уйдём вместе, а? — он сглотнул горечь в горле и продолжил: — Нам нечего терять, да и ничего не держит. Давай тогда вместе, м?
Леон подошёл к Паулю, опустился на колени и обнял его. Он не знал, что ответить. И незнание убивало его. Он видел, как медленно, но верно Пауль терял рассудок, терял способность здраво мыслить. Лемм знал, что у них нет другого выхода, кроме как быть вместе. Врут, что выход есть всегда. Для них его нет. Ведь как может быть ценна жизнь, если рядом нет любимого человека? Будут ли они вместе после смерти? Леон не знал, даже побывав в том мире, он не знал, что будет. И поэтому он не мог решить эту задачу, он не мог спасти ни Пауля, ни себя.
Часы показывали три ноль-ноль. Ночь ещё впереди, до рассвета куча времени. Спастись они не успеют, ведь демон уже два раза приходил. Он предупреждал, потом пытался забрать, но всем ясно: его не обмануть и не победить. Столько перечитанных книг о демонах, столько попыток узнать, как убить нечисть, но ничего не действовало, ничего не помогало. Лемм давно начертил пентаграммы в своём доме, чтобы чёрт туда не пробрался, он давно спрятал всякие магические мешочки в уголках квартиры, но, как оказалось, это не помогает и не поможет. Леон надеялся, что сможет создать из своего жилья крепость для Пауля, так спасти его, дать понять нечисти, что он его охраняет, но демон даже не заметил барьеров. Увы, это не фильм и не сказка, кто-то из них умрёт или же оба умрут. Лемм теперь это осознавал острее, чем когда-либо. И он был готов отдать свою жизнь, но жизнь Пауля он ценил. Даже зная, через что прошёл его любимый, он всё равно ценил эту жизнь, наполненную страданиями и неудачами.
— Я не знаю, сколько ещё у нас есть времени, но я хочу показать тебе, где я оказался впервые, когда вернулся на землю, — решился Леон, когда заметил, что одна из церковных свечек догорает.
Пауль всё понял, заметив наполненный страхом взгляд Леона. Они немедля захватили несколько свечек, спустились на улицу, сели в машину и на полной скорости погнали до выхода из города, в ту часть, где находился лес и поле. Часы показывали три сорок пять. Он сжимал в руках четыре свечки и думал, что уместнее было бы прочесть молитву, но, как назло, он ни слова не помнил, поэтому просто смотрел на пламя, как заворожённый. Звёзд на небе, как монет в колодце желаний насыпали. Холодный ветер гремел на улице, словно хотел спугнуть каждого ночного гуляку. И Бёк мёрз, хотя понимал, что уже ничего не имеет значения.
— Нужно было захватить твоё пальто, — заметил Леон, поднимая температуру кондиционера в машине.
— Да зачем оно уже, — Пауль попытался засмеяться, но вышло не очень удачно, что не укрылось от Леона.
— Я знал, что ты по мне скучаешь.
— Дико скучал.
— Прости.
— За что? Это же не твоя вина! — Бёк захотел взмахнуть рукой, но остановился, осторожно придерживая свечи.
— В тот день, когда начался пожар, я пытался смастерить маленький книжный чемодан для тебя. Я взял спички, мне понадобился огонь, чтобы склеить одну деталь, и я чуть не обжёгся, — Леон вздохнул, — со страху я бросил спичку в сторону, в общем, так и начался пожар. Я не смог его потушить, он так быстро разгорелся, и мне стало страшно. Я попытался выбежать из магазина, но на меня что-то упало, и я потерял сознание.
— Маленький книжный чемодан?!
— Да…
— Ты же обещал мне, что мы вместе его сделаем! — Пауль от злости сжался в кресле, ему захотелось ударить Леона, но, вспомнив о свечах, он остановился, только отвернулся в сторону окна, чтобы не беситься, глядя на Леона.
— Я хотел сделать тебе приятно, ты же так о нём мечтал, — Леон попытался оправдаться, но это не возымело никакого эффекта.
— Я хотел его сделать с тобой, понимаешь?! Вот и результат, ты из-за своей глупости погиб!
— Прости.
— Ты идиот.
— Да.
— И эгоист.
— Да.
— Хватить поддакивать, я хочу тебе врезать!
— Как доедем, — Леон сверкнул своим кошачьим взглядом и хитро улыбнулся.
Когда они доехали до пункта назначения, часы показывали четыре пятьдесят один. Поляна, где летом растут маки, была укрыта снежным пледом. Они вышли из машины. У Пауля осталось две свечки, остальные две догорели. Леон взял Пауля за свободную руку, и они прошли вглубь поляны. Чем дальше они шли, тем глубже становился снег. Бёк мёрз, его нос покраснел, а губы слегка посинели. Леон, казалось, не чувствовал холода.
Они остановились где-то посередине. Далеко-далеко от дороги и ближе к горизонту. Догорела ещё одна свечка, и Пауль грустно отряхнул остывший воск с пальцев.
— Здесь я очнулся. Это было летом, тут ещё маки повсюду росли.
Бёк хотел что-то сказать, но ощутил, как под ногами струится нечто горячее. Он посмотрел вниз и заметил, как под его ступнями образуется лужа из крови, она становится всё шире и глубже, пока не кажется озером.
— Леон! — закричал Пауль, но ничего, кроме кровавого озера, не увидел.
Он вздрогнул, и последняя, всё ещё горевшая свечка, упала в снег. Бёк схватился за голову, начал оглядываться, надеясь, что бесовщина пройдёт, и он еще раз увидит Леона. Но кровавое озеро поглощало его, как болото, всасывало в себя, не отпуская и не ослабляя хватку.
«Совсем как слепой», — ужаснулся Леон и подошёл ближе, чтобы обнять любимого, когда увидел, как Пауль начал шарить руками в воздухе, звать его и хлопать глазами, стараясь что-то увидеть. Однако Бёк не ощущал касаний извне, тепла и успокаивающих слов Леона. Лемм понимал, что сейчас Пауль один в своём кошмаре, беспомощный и затравленный.
— Возьми меня! — обратился он в пустоту. — Оставь его! Я тот, кто умер и должен находиться в загробном мире! Оставь человека в покое. Прошу.
В тишине раздался тихий, хриплый смешок. Смешок, таивший в себе дыхание смерти, вопли, плач страдающих и одиноких; звук влажной земли, которую вспарывают для того, чтобы заточить труп.
— Каков наглец, — зашипел обладатель смешка.
Леон обернулся, но никого не увидел. Чистое, звёздное небо минорно смотрело на него. А у горизонта теплел первый, слабый лучик солнца. Как давно они тут, оказывается.
— Прошу, оставь его в покое, — снова попытался Леон.
— Он провинился, — хихикнул демон.
— В чём? Что хотел вернуть человека, которого любит?
Демон ему не ответил, и Леон решился продолжить:
— Хоть раз не забирай душу невинного. Он хотел лишь встретиться со мной. Он не виноват в том, что любит.
Леон надрывал глотку, обращаясь в пустоту. Демон не появлялся, и казалось, будто он сам с собой говорит. Снова ощущение того, что это не реальность, поглотило Леона, и чтобы убедиться, что он не сходит с ума, он взглянул на Пауля. Пауль же практически терял сознание, его не держали ноги и глаза были полузакрыты. Бёка поддерживал Леон, прижимал к своей груди, пытаясь согреть.
Кровавое озеро дошло до подбородка, и Пауль ничего не видел. Он пытался двигать руками, но вязкая, алая, почти что бурлящая жидкость не давала возможности двинуться.
— А ты отдашь свою душу за него? — голос мерзко хихикнул, послышался чавкающий звук.
— Да, — твёрдо ответил Леон.
— Но он попытается снова вызывать тебя. Но ты не придёшь, второго шанса не будет. И если, а это «если» прочное, как сталь, призовёт кого-то умершего другой человек, и тот появится, и снова приду я, я заберу его с собой, — дикий, нечеловеческий смех разразился по всей поляне; в смехе мать потеряла новорожденного ребёнка, и её оглушительный плач вобрал в себя всё на свете.
Леон поёжился, прижимая Пауля сильнее к себе.
— Тогда… — Леон замер, но, собравшись с мыслями, потянулся левой, свободной рукой к спине. Он ещё раз оглянулся, но никого не было, он дёрнулся, но, совладав с собой, достал из-за пояса пистолет. — Пауль, Пауль, — позвал Леон, но Бёк не слышал.
Лемм поцеловал холодные как лёд, губы Пауля, начал читать молитву и, стискивая рукоять чёрного оружия, прижимать дуло к сердцу Бёка. Пауль уже задыхался в крови. Он не мог дышать, лишь чувствовал, как уже ледяная кровь проникает в него через полураскрытые губы и ноздри. Изредка он ощущал, как на губах цветёт тепло и вянет, будто волны то касаются и завлекают, то отходят и отторгают. Мыслей никаких не было, лишь густой туман обволакивал и скрывал всё, и Бёк думал, что оно к лучшему. Ведь последние воспоминания — яркие и тёплые, и нет ни страха, ни слёз.
Леон дочитывал молитву, закрыл глаза, его рука дрожала, и он всё повторял и повторял последнюю строчку молитвы, как… Он никогда не слышал, как стреляет оружие, и не думал, что возможно почувствовать, как пуля пронзает тело. Пауль вздрогнул в его объятиях и медленно опустился в пучину снега. Белоснежное покрывало неспешно укрывало его: вначале пропали конечности, а потом туловище, и лишь на поверхности снега расцвёл алый цветок, а из-под тонкой снежной вуали на лице выглядывали синие губы и кончик носа.
— А себя ты ведь не убьёшь, так? Побоишься уже, — демон смеялся, и Леон слышал, как сквозь вязкую тишину, напоённую уходящим гулом смерти, кто-то подходил к ним, и снег грубо хрустел под его ногами.
Леон знал, что это именно тот, кто забрал его в пожаре, кто накрыл холодом его глаза. И он уже не боялся. Он прижимал пистолет к своей груди, но уже не молился, лишь смотрел, как Пауля поглощает снег. Посчитал до трёх и спустил курок. Мёртвые должны оставаться в могилах, успевает он подумать до того, как пуля вонзается в его сердце.
Под утро снежное одеяло скрывает два тела.
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Пауль Бёк, Артур Лемм и т.д.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Мистика, Детектив, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование
Размер: Миди
Статус: Завершён.
Описание: — Вы не поверите.
— А вы попробуйте. (с)
Посвящение: Больному разуму.
Публикация на других ресурсах: Запрещаю.
Глава 7Пауль смотрел на Артура… Леона и думал, что попал в странный-странный сон. Он не знал, что можно сказать в такой ситуации, да и вообще не понимал, можно ли всему верить. Не сходит ли он с ума? Ха, даже если и так, то что ему терять? Ничего. Он и так всё потерял, и сейчас, когда он верит, что снова начал жить, тогда пусть, пусть он будет сумасшедшим, сбрендившим следователем, который так и не смог исправить что-то в своей жизни.
Только вот как верить в сумасшествие, когда Леон крепко сжимает его руку, говорит о таких личных вещах, которые знали лишь они и никто больше, и смотрит так нежно и тепло, как?
Но сколько бы радости ни доставляло возвращение Леона, Пауль понимал, что центральная задача, которую нужно быстрее решить, — это проблема с демоном. Тем более, что следующей жертвой был сам Бёк.
— И что будем делать? — спросил Пауль, всё ещё взглядом лаская Артура.
Артур же не знал, что ответить. Если он попытается сразиться с демоном, то максимум, что он сможет сделать, — просто продлить жизнь Пауля на две-три секунды, если попытается заключить договор — тогда вернётся снова в загробную жизнь, и не факт, что демон будет верен своему слову. Он просто не знал, как поступить.
Когда он умер, он словно пропустил миллион световых лет и снова возродился из пепла, весь в белом и воздушном. Будто обременительного тела вовсе и не было, он — Леон — одно целое, круглое, шарообразное. Он — преисполненный сил, жизни, всё же знал, что чего-то лишён. Он блуждал в белом пространстве, долго, немыслимо долго, пока не оказался совершенно в другом месте, мире. Там его приняли, там ему подарили рай. В его душе больше не было места для усталости, голода, страха, печали, горя или ненависти, он не нуждался ни в чём, он стал свободным и будто трезвым. Только иногда его толстое стекло трезвости вздрагивало от голоса извне, а потом оно и вовсе начало покрываться маленькими трещинами. И когда его кокон окончательно разбился, рассыпался и рассосался в пустоте, Леон очнулся. Он вспомнил свою смерть, клубы дыма и злые языки огня, он вспомнил, как розы медленно погибали перед глазами, и он, придавленный балкой, не мог ни крикнуть, ни двинуться. Он вспомнил, как перед глазами возник тёмный силуэт, и век коснулись холодные руки, и тогда он заснул. Заснул вечным сном. Когда воспоминания о смерти встряхнули его, он вспомнил Пауля, потом свою семью, свой дом, друзей и родственников. Он вспомнил книги, которые любил читать, вспомнил сладкую вату, которую бесплатно раздавали во время осенних ярмарок, вспомнил свой первый поцелуй с Паулем и остальные несчитанные поцелуи и ласки. А потом голос извне снова позвал его, и Леон узнал в нём Пауля, и увидел, как тот ходит к нему на могилу, как мысленно держит, а потом и вовсе пытается призвать из мира мёртвых. Леон знал, что Пауль поступает неправильно, но был ошеломлён, когда его призыв удался. Он вернулся на землю вместе с рассветом. Совершенно неожиданно оказавшись в поле, среди цветущих маков. Обнажённый, молодой, сильный мужчина, совершенно потерянный и понимающий — это не подарок судьбы. Ведь с возвратом он получил знания о том, что есть демоны. Но Леон осознавал: эти сведения — лишь малая часть того, чем он вправе обладать.
Шли дни, потом месяцы, потом пролетел год, он еле встал на ноги, смог открыть цветочный магазин, научился зарабатывать деньги, научился быть взрослым и сам начал узнавать нового Пауля. Тот почти не изменился, в нём всё ещё жил тот юноша, который остался один. И чем больше Леон наблюдал за Бёком, тем сильнее ненавидел себя. Себя всего: юного и взрослого.
В ожидании демона Леон начал изучать оккультизм, читать древние легенды и мифы о демонах, посещать спиритические сеансы. Большая половина того, что делали люди, оказалась брехнёй. Современные ведьмы завлекали глупых женщин, говоря, что подорожник и кровь любимого человека смогут соединить их вместе вечной любовью. Говорили, что кусочек ткани любой одежды человека и семена бобов помогут связаться с тем миром. Ложь на лжи, и люди в это верили. Леону иногда казалось, что его смерть — шутка воображения, и что они с Паулем расстались уже давно, а он почему-то не может его отпустить. Но каждый раз, видя свою надгробную плиту в кладбище, он понимал, что давно как мёртв, что под землёй гниют его кости.
Пока Леон пытался пополнить свои знания и понять, как он смог вернуться и когда сам демон придёт за душой Пауля, он уяснил — это равноценный обмен. Жизнь за жизнь. Если Пауль хотел его вернуть, значит, он неосознанно дал согласие на свою жизнь. Тогда демон убьёт Пауля, а Леон — теперь уже Артур Лемм — спокойно доживёт своё.
Будучи уверенным в своей гипотезе, Артур не сразу заметил, как странно умирают люди. Только третье убийство насторожило его, а после четвёртого он понял — демон в их мире. Схема убийства нечисти пугала Леона, и он думал, что это больше смахивает на извращённое ритуальное жертвоприношение. Покопавшись во всемирной демонологической литературе, Леон узнал лишь одно — демон ищет Пауля, ведь его душа похожа на души тех, кто потерял и пытался вернуть. Поэтому гибнет столько людей. И пока нечисть не найдёт Бёка, смерти не прекратятся.
Леон не знал, как спасти Пауля. Он лишь смог притвориться человеком, кто во всём этом хорошо разбирается. Не более, а когда настал час расплаты, Леон растерялся.
— Я не знаю, — он склонил голову, не в силах посмотреть в глаза Паулю.
— Стоп, должен быть выход. Я же пока жив, и ты тоже. Мы найдём выход, — Бёк пожевал губы.
— Жизнь за жизнь, Пауль. Ты вернул меня, значит, нарушил какой-то баланс, значит... или я, или ты… И… — он тяжело задышал, — я вернусь.
— Ты с ума сошёл?!
— Ты предлагаешь дать этой твари забрать тебя? И всё? Я останусь тут, а ты будешь в Аду? И в чём тогда смысл моей жизни? — Леон взял Бёка за руку, сжал холодные пальцы, стараясь согреть их.
— А как я буду снова без тебя? — глаза Пауля наполнились слезами, и, чтобы скрыть их, он отвернулся.
Бёк ждал ответа, но Леон молчал. Он не хотел устраивать драку или скандал, хотя кулаки так и чесались. Сидевшая в нём обида душила его, затуманивая разум. Безмолвие будто гладило спящую агрессию внутри Пауля, и он, чтобы отвлечься, начал рассматривать комнату Леона. Да, тут живёт Леон. Всё в светлых, мягких тонах, ничего резкого, неприятного; шкафы и открытые полки, загромождённые книгами. Подсвечники в старинном стиле — особая страсть Леона, видимо, сохранилась ещё с той жизни.
Следователь остановил взгляд на подсвечниках. Оглядел все те, которые нашёл взглядом, — везде были свечи. Он поднялся, направился вон из комнаты, на кухню. Поражённый Леон не сразу последовал за ним, но, испугавшись, что демон может возникнуть в любую секунду, он вскочил, как кипятком ошпаренный, и пошёл за Паулем. Бёк же, найдя кухонную зажигалку, вернулся в спальню и начал зажигать свечи.
— Зачем ты?..
Бёк не дал Леону договорить, сразу отвечая на вопрос:
— Ты же сказал, что он боится света. Если электричество реагирует на сверхъестественную силу, тогда, может, свечки как-то да помогут, — он пожал плечами, продолжая начатое дело.
Леон со свистом выдохнул. Как могут свечи остановить демона? Если только они не церковные!
— Церковные! У меня есть церковные свечи! — воскликнул Лемм и снова вышел из комнаты.
Пауль подумал, что данная ситуация смешна — до последнего надеяться на хорошее, на спасение. Они могут спастись, если сам Бог их защитит. Но есть ли ему дело до двух людишек? Нет. И Бёк это знал.
Леон быстро вернулся, начал лихорадочно зажигать церковные свечи. В его руках была всего лишь маленькая охапка свечек — там их шесть или семь. Они надеются, что семь свечек спасут их от смерти?
— А они точно его остановят?
— В этом я уверен, Пауль, — Леон улыбнулся.
— И мы будем жить от свечки до свечки? Ты же знаешь, что в конце концов он меня убьёт. Не сегодня или завтра, так после. Если не в этом месяце, так в следующем. Зачем травить нашу жизнь? — следователь посмотрел на Леона. — И я не смогу жить, зная, что из-за меня умирают люди. Представь, сколько ещё невинных людей будет истерзано из-за меня? Да, город не мегаполис, но каждый день тут кто-то умирает. Этого умершего долго оплакивают, а потом начинают взывать к нему. Ходят каждый день на могилу, приносят цветы и сладости, молятся за него, а потом за себя, ждут. А дальше начинают задаваться вопросами: «Почему он?», «Зачем ты забрал его у меня?», «Ты не вернёшься?», «Ты не ответишь мне?»… И так по списку, до бесконечности, — Пауль сел на кровать, закрыл лицо руками.
Леон прекрасно понимал, что Пауль рассказывал о себе. Что он задавался такими вопросами, что он пытался его хоть на короткий миг, но вернуть. Вначале мысленно, но когда ответа не последовало, образов не приходило, а сны молчали, не давая никаких знаков, Пауль в отчаянии прибегнул к чёрной магии. И, по его мнению, не достигнув никакого результата, совершенно опустил руки. Пауль просто сказал, что он не жил, и чем возвращаться в то недалёкое прошлое, лучше сразу умереть. Леон всё хорошо понимал, но не мог принять.
— Я не знаю другого способа, как сохранить тебе жизнь, как и не знаю, как можно сделать так, чтобы мы остались здесь, на земле, вместе, — Леон не осознавал, почему, но говорил эти слова. Говорил и сожалел.
— Тогда… — Бёк опустил руки, и Пауль увидел его усталое лицо, — если нет выхода, давай уйдём вместе, а? — он сглотнул горечь в горле и продолжил: — Нам нечего терять, да и ничего не держит. Давай тогда вместе, м?
Леон подошёл к Паулю, опустился на колени и обнял его. Он не знал, что ответить. И незнание убивало его. Он видел, как медленно, но верно Пауль терял рассудок, терял способность здраво мыслить. Лемм знал, что у них нет другого выхода, кроме как быть вместе. Врут, что выход есть всегда. Для них его нет. Ведь как может быть ценна жизнь, если рядом нет любимого человека? Будут ли они вместе после смерти? Леон не знал, даже побывав в том мире, он не знал, что будет. И поэтому он не мог решить эту задачу, он не мог спасти ни Пауля, ни себя.
Часы показывали три ноль-ноль. Ночь ещё впереди, до рассвета куча времени. Спастись они не успеют, ведь демон уже два раза приходил. Он предупреждал, потом пытался забрать, но всем ясно: его не обмануть и не победить. Столько перечитанных книг о демонах, столько попыток узнать, как убить нечисть, но ничего не действовало, ничего не помогало. Лемм давно начертил пентаграммы в своём доме, чтобы чёрт туда не пробрался, он давно спрятал всякие магические мешочки в уголках квартиры, но, как оказалось, это не помогает и не поможет. Леон надеялся, что сможет создать из своего жилья крепость для Пауля, так спасти его, дать понять нечисти, что он его охраняет, но демон даже не заметил барьеров. Увы, это не фильм и не сказка, кто-то из них умрёт или же оба умрут. Лемм теперь это осознавал острее, чем когда-либо. И он был готов отдать свою жизнь, но жизнь Пауля он ценил. Даже зная, через что прошёл его любимый, он всё равно ценил эту жизнь, наполненную страданиями и неудачами.
— Я не знаю, сколько ещё у нас есть времени, но я хочу показать тебе, где я оказался впервые, когда вернулся на землю, — решился Леон, когда заметил, что одна из церковных свечек догорает.
Пауль всё понял, заметив наполненный страхом взгляд Леона. Они немедля захватили несколько свечек, спустились на улицу, сели в машину и на полной скорости погнали до выхода из города, в ту часть, где находился лес и поле. Часы показывали три сорок пять. Он сжимал в руках четыре свечки и думал, что уместнее было бы прочесть молитву, но, как назло, он ни слова не помнил, поэтому просто смотрел на пламя, как заворожённый. Звёзд на небе, как монет в колодце желаний насыпали. Холодный ветер гремел на улице, словно хотел спугнуть каждого ночного гуляку. И Бёк мёрз, хотя понимал, что уже ничего не имеет значения.
— Нужно было захватить твоё пальто, — заметил Леон, поднимая температуру кондиционера в машине.
— Да зачем оно уже, — Пауль попытался засмеяться, но вышло не очень удачно, что не укрылось от Леона.
— Я знал, что ты по мне скучаешь.
— Дико скучал.
— Прости.
— За что? Это же не твоя вина! — Бёк захотел взмахнуть рукой, но остановился, осторожно придерживая свечи.
— В тот день, когда начался пожар, я пытался смастерить маленький книжный чемодан для тебя. Я взял спички, мне понадобился огонь, чтобы склеить одну деталь, и я чуть не обжёгся, — Леон вздохнул, — со страху я бросил спичку в сторону, в общем, так и начался пожар. Я не смог его потушить, он так быстро разгорелся, и мне стало страшно. Я попытался выбежать из магазина, но на меня что-то упало, и я потерял сознание.
— Маленький книжный чемодан?!
— Да…
— Ты же обещал мне, что мы вместе его сделаем! — Пауль от злости сжался в кресле, ему захотелось ударить Леона, но, вспомнив о свечах, он остановился, только отвернулся в сторону окна, чтобы не беситься, глядя на Леона.
— Я хотел сделать тебе приятно, ты же так о нём мечтал, — Леон попытался оправдаться, но это не возымело никакого эффекта.
— Я хотел его сделать с тобой, понимаешь?! Вот и результат, ты из-за своей глупости погиб!
— Прости.
— Ты идиот.
— Да.
— И эгоист.
— Да.
— Хватить поддакивать, я хочу тебе врезать!
— Как доедем, — Леон сверкнул своим кошачьим взглядом и хитро улыбнулся.
Когда они доехали до пункта назначения, часы показывали четыре пятьдесят один. Поляна, где летом растут маки, была укрыта снежным пледом. Они вышли из машины. У Пауля осталось две свечки, остальные две догорели. Леон взял Пауля за свободную руку, и они прошли вглубь поляны. Чем дальше они шли, тем глубже становился снег. Бёк мёрз, его нос покраснел, а губы слегка посинели. Леон, казалось, не чувствовал холода.
Они остановились где-то посередине. Далеко-далеко от дороги и ближе к горизонту. Догорела ещё одна свечка, и Пауль грустно отряхнул остывший воск с пальцев.
— Здесь я очнулся. Это было летом, тут ещё маки повсюду росли.
Бёк хотел что-то сказать, но ощутил, как под ногами струится нечто горячее. Он посмотрел вниз и заметил, как под его ступнями образуется лужа из крови, она становится всё шире и глубже, пока не кажется озером.
— Леон! — закричал Пауль, но ничего, кроме кровавого озера, не увидел.
Он вздрогнул, и последняя, всё ещё горевшая свечка, упала в снег. Бёк схватился за голову, начал оглядываться, надеясь, что бесовщина пройдёт, и он еще раз увидит Леона. Но кровавое озеро поглощало его, как болото, всасывало в себя, не отпуская и не ослабляя хватку.
«Совсем как слепой», — ужаснулся Леон и подошёл ближе, чтобы обнять любимого, когда увидел, как Пауль начал шарить руками в воздухе, звать его и хлопать глазами, стараясь что-то увидеть. Однако Бёк не ощущал касаний извне, тепла и успокаивающих слов Леона. Лемм понимал, что сейчас Пауль один в своём кошмаре, беспомощный и затравленный.
— Возьми меня! — обратился он в пустоту. — Оставь его! Я тот, кто умер и должен находиться в загробном мире! Оставь человека в покое. Прошу.
В тишине раздался тихий, хриплый смешок. Смешок, таивший в себе дыхание смерти, вопли, плач страдающих и одиноких; звук влажной земли, которую вспарывают для того, чтобы заточить труп.
— Каков наглец, — зашипел обладатель смешка.
Леон обернулся, но никого не увидел. Чистое, звёздное небо минорно смотрело на него. А у горизонта теплел первый, слабый лучик солнца. Как давно они тут, оказывается.
— Прошу, оставь его в покое, — снова попытался Леон.
— Он провинился, — хихикнул демон.
— В чём? Что хотел вернуть человека, которого любит?
Демон ему не ответил, и Леон решился продолжить:
— Хоть раз не забирай душу невинного. Он хотел лишь встретиться со мной. Он не виноват в том, что любит.
Леон надрывал глотку, обращаясь в пустоту. Демон не появлялся, и казалось, будто он сам с собой говорит. Снова ощущение того, что это не реальность, поглотило Леона, и чтобы убедиться, что он не сходит с ума, он взглянул на Пауля. Пауль же практически терял сознание, его не держали ноги и глаза были полузакрыты. Бёка поддерживал Леон, прижимал к своей груди, пытаясь согреть.
Кровавое озеро дошло до подбородка, и Пауль ничего не видел. Он пытался двигать руками, но вязкая, алая, почти что бурлящая жидкость не давала возможности двинуться.
— А ты отдашь свою душу за него? — голос мерзко хихикнул, послышался чавкающий звук.
— Да, — твёрдо ответил Леон.
— Но он попытается снова вызывать тебя. Но ты не придёшь, второго шанса не будет. И если, а это «если» прочное, как сталь, призовёт кого-то умершего другой человек, и тот появится, и снова приду я, я заберу его с собой, — дикий, нечеловеческий смех разразился по всей поляне; в смехе мать потеряла новорожденного ребёнка, и её оглушительный плач вобрал в себя всё на свете.
Леон поёжился, прижимая Пауля сильнее к себе.
— Тогда… — Леон замер, но, собравшись с мыслями, потянулся левой, свободной рукой к спине. Он ещё раз оглянулся, но никого не было, он дёрнулся, но, совладав с собой, достал из-за пояса пистолет. — Пауль, Пауль, — позвал Леон, но Бёк не слышал.
Лемм поцеловал холодные как лёд, губы Пауля, начал читать молитву и, стискивая рукоять чёрного оружия, прижимать дуло к сердцу Бёка. Пауль уже задыхался в крови. Он не мог дышать, лишь чувствовал, как уже ледяная кровь проникает в него через полураскрытые губы и ноздри. Изредка он ощущал, как на губах цветёт тепло и вянет, будто волны то касаются и завлекают, то отходят и отторгают. Мыслей никаких не было, лишь густой туман обволакивал и скрывал всё, и Бёк думал, что оно к лучшему. Ведь последние воспоминания — яркие и тёплые, и нет ни страха, ни слёз.
Леон дочитывал молитву, закрыл глаза, его рука дрожала, и он всё повторял и повторял последнюю строчку молитвы, как… Он никогда не слышал, как стреляет оружие, и не думал, что возможно почувствовать, как пуля пронзает тело. Пауль вздрогнул в его объятиях и медленно опустился в пучину снега. Белоснежное покрывало неспешно укрывало его: вначале пропали конечности, а потом туловище, и лишь на поверхности снега расцвёл алый цветок, а из-под тонкой снежной вуали на лице выглядывали синие губы и кончик носа.
— А себя ты ведь не убьёшь, так? Побоишься уже, — демон смеялся, и Леон слышал, как сквозь вязкую тишину, напоённую уходящим гулом смерти, кто-то подходил к ним, и снег грубо хрустел под его ногами.
Леон знал, что это именно тот, кто забрал его в пожаре, кто накрыл холодом его глаза. И он уже не боялся. Он прижимал пистолет к своей груди, но уже не молился, лишь смотрел, как Пауля поглощает снег. Посчитал до трёх и спустил курок. Мёртвые должны оставаться в могилах, успевает он подумать до того, как пуля вонзается в его сердце.
Под утро снежное одеяло скрывает два тела.