Доброе утро

[Фоернутый меломан]

Название: Доброе утро
Автор: Мело
Фандом: Haikyuu!
Персонажи: Дайчи / Сугавара
Жанры: Слэш (яой), Флафф, Повседневность, PWP, ER (Established Relationship)
Рейтинг: R
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Автор подобного рейтинга прежде не писал, а тут в голову взбрела шальная идея и вот.. Так что автору страшно чуток и немного неловко. Хотя с другой стороны попытка не пытка.)

Дайчи любит просыпаться в воскресенье. Не потому, что это долгожданный выходной, а потому, что в это единственное на неделе утро можно застать Коуши рядом: в воскресенья тому не надо вставать пораньше и готовить завтрак, не надо заводить будильник и как можно тише заниматься делами - он только спокойно спит, пока сам Дайчи его не разбудит.

Сегодня спальня, без того светлая, наполнена солнечным светом, отчего в завитках волос Коуши красиво переливаются золотые отблески. Дайчи с тихим шорохом подвигается ближе, прижимается тесней и с нежностью целует своего спящего красавца в макушку. Ловит запах шампуня - цветочный, вкусный - и тут же едва слышный довольный выдох. Коуши проснулся, но не торопится открывать глаза, только незаметно улыбается уголками губ, что, впрочем, не ускользает от внимания Дайчи.

- Доброе утро, - ласково шепчет Дайчи, касается губами кончика порозовевшего уха и затем легонько прикусывает мочку. В ответ полусонный Коуши невольно ерзает, медленно трется бедрами о недвусмысленно твердый пах Дайчи, отчего у обоих, как в первый раз, перехватывает дыхание.

- Доброе... утро, - в невнятном от смущения голосе Коуши звучит улыбка. Щеки его уже мило краснеют, он вздрагивает, когда чувствует на торсе горячую сухую ладонь. Дайчи гладит его живот, очерчивает пальцами кубики пресса, нарочито неспешно спускается ниже. Все это время его поцелуи обжигают оголенные плечи, оставляют бледно-розовые следы на шее - и разомлевший Коуши только шумно выдыхает, по привычке прикрывая рот рукой.

За неделю они оба отвыкают от подобных пробуждений. Работа и повседневные заботы отнимают все силы, выматывают так, что у них не хватает времени друг на друга - есть лишь короткие поцелуи да усталые вечерние разговоры. Однако по воскресеньям...

- Дай... чи...

Коуши прячет пылающее лицо в подушку, пока Дайчи немного грубо скользит ладонью по его члену, уже давно вставшему от страстного желания близости. Сжимает влажную головку, несильно надавливает на нее большим пальцем, повторяет снова и снова. От плохо сдерживаемых жарких стонов, что срываются с губ Коуши, Дайчи почти теряет голову. Хочет утопить его, изнемогающего прямо перед ним, в нежности и любви, хочет подарить ему, жаждущему, всего себя без остатка.

- Я не могу больше... Дайчи, пожалуйста...

Сам Дайчи, совсем не коснувшись себя, уже тоже едва может терпеть. Плотно прижавшись к ягодицам Коуши, он делает несколько дразнящих быстрых толчков, таких, от которых ритмично скрипит кровать, и обоих от этой интимной прелюдии, от незамысловатой имитации желанного захлестывает возбуждение куда более острое, чем от простых ласк. Коуши его хватает, чтобы со вскриком кончить и расслабиться в обьятиях Дайчи, но оба они понимают, что этого недостаточно, чтобы утолить недельный голод. Недостаточно, чтобы на этом остановиться.

- В душ? - нетерпеливо выдыхает в затылок Коуши Дайчи, и тот, повернувшись, наконец целует его в губы. Мягко, нежно, однако вместе с тем горячо, многообещающе. Только Коуши умеет так целовать, чем и пользуется без зазрения совести.

- В душ.

Он счастливо улыбается, и Дайчи в порыве чувств подхватывает его на руки, после чего со смехом уносит в ванную. Их воскресное утро постепенно переходит в воскресный день, который, как всегда, обещает быть жарким.

@темы: Яой/слэш, Haikyuu!, Мело

---

Пятнышки

[Фоернутый меломан]

Название: Пятнышки
Автор: Мело
Фандом: Haikyuu!
Персонажи: Асахи, Дайчи, Сугавара
Жанры: Джен, Повседневность, Юмор
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Хочу хороших идей, но нет даже плохих.


Сугавару Коуши злить не любят. Не потому, что он сам по себе выглядит ангелочком во плоти, которому вообще не хочется причинить зло, и не потому, что у него за спиной вместо невидимых крыльев частенько стоит мускулистый Савамура Дайчи. Злить не любят из-за слухов, что Коуши в гневе страшнее того самого вышеупомянутого Дайчи: светлые глаза его в такие моменты ярко блестят, длинные пальцы сжаты в кулаки, губы сложены тонкой нитью, и всё это – под гробовую тишину. Под страшное в своей неизвестности молчание, хотя любой, пожалуй, согласится, что слышать громкие крики и яростные ругательства в подобных случаях куда лучше.

– Су… Су… Сугавара-сан, я случайно, ей-Богу, я случайно!

Какой-то второгодка, весь бледный от испуга, стоял перед Коуши и в ужасе смотрел на следы своего обеда, некрасивыми подтеками осевшего на идеально выглаженной форме сенпая. Никто, кроме него, неуклюжего, не был виноват в том, что случилось: так просто оказалось поскользнуться на чисто вымытом полу и наклонить поднос с едой вперед. Так просто, что в это даже не верилось, но слишком уж осязаемо было возникшее напряжение, которое буквально искрилось в воздухе.

– Да ладно тебе, Сугавара-сан не злится, да? Ведь да, Суга?

Улыбающийся Дайчи развязно перекинул руку через плечо своего закадычного товарища, постаравшись при этом, однако, не коснуться желтоватых пятен от подливки. Нервный второгодка тут же перевел на него щенячий взгляд, полный надежды, но он улетел в молоко: Дайчи смотрел только на лицо Коуши, пытаясь угадать, что же именно тот, до сих пор никак не отреагировавший, чувствует. Обычно ведь это он, Дайчи, умудряется в чём-то испачкать чёрный пиджак, и потом Коуши под легкие укоры чистит его своей белой щеточкой. Обычно это он, Дайчи, а не кто-либо ещё, выслушивает нравоучения относительно порядка и этикета, которые Коуши способен излагать часами, как настоящий учитель. Обычно всё наоборот, а сейчас – что сейчас?

– Я не злюсь, Коизуми-кун. Всякое бывает, и я совершенно спокоен.

Из-за спин молчавших Дайчи и Коуши раздался голос – его обладатель попытался подстроиться под известный, более мягкий тон Сугавары, но получилось из рук вон плохо, ибо то был почти бас. Секунда, и с другой стороны бедного Коуши обнял здоровяк Асахи, смеющийся и, как всегда, добродушный. Кстати, он не раз попадал в такие ситуации, причем, то по своей, то по чужой вине, отчего кое-где на его форме виднелись выцветшие от постоянных стирок места. Асахи это ни разу не волновало, а потому и к происшествию с Коуши он отнесся спокойно, даже несколько философски.

– Да ладно тебе, Суга! Почистим, и будет как новенькая!

Теперь на Сугавару Коуши, который не проронил ещё ни слова, уставились уже три мордашки: расслабленный Асахи, настороженный Дайчи и переживающий второгодка ждали, плохо скрывая одинаковое нетерпение. Вокруг собиралась заинтересованная толпа, кто-то шептался, и вот, наконец, Коуши прикрыл глаза. А когда открыл, то все удивленно ахнули: в глазах волейбольного связующего Карасуно стояли слёзы.

– Сугавара-сан! Сугавара-сан, не плачьте, вы же…

– Коизуми-кун!

Второгодка разом замолчал, а Асахи и Дайчи взволнованно переглянулись. Грянет или нет буря в столовой, которая в итоге принесет всем одни страдания? Ибо остаться в стороне, когда плачет Коуши, не сможет никто. Все начнут плакать вместе с ним, разразится всеобщая жалость и сочувствие, а невысокий второгодка из-за глупой ошибки навсегда станет изгоем, потому что просто уронил свой поднос на местного ангела-старшеклассника…

– Коизуми-кун… Тебе ведь теперь не на что поесть, да? Не переживай, не переживай, я оплачу тебе обед, так что голодным ты не останешься!

И прежде, чем хоть кто-то из толпы успел сказать слово, Коуши взял ошарашенного второгодку за руку и вместе с ним убежал к раздаче. Пятнышки на его форме уже подсыхали, и он знал, что ещё через минут десять их можно будет легко соскрести ногтем. Знал также, что можно просто снять пиджак и уже дома привести его в порядок, а потому все мысли его занимал лишь несчастный второгодка, который по своей оплошности не смог бы просидеть до конца учебного дня.

– Вот ведь мамочка… – услышали все одновременный вздох Дайчи и Асахи, после чего дружно рассмеялись и разошлись по столикам.

@темы: Джен, Haikyuu!, Мело

---

С ними рядом

[Фоернутый меломан]

Название: С ними рядом
Автор: Мело
Фандом: Haikyuu!
Персонажи: Асахи, Дайчи, Сугавара
Жанры: Джен, Повседневность, Hurt/comfort
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: На самом деле я бы очень хотела написать мини или миди про эту троицу, поскольку они меня не отпускают во всех хороших смыслах, но пока моя судьба, похоже, одни драбблы.( Простите автора-драбблиста и его муза.

Что такое волейбол? Для кого-то школьная командная игра, для кого-то лишний повод собраться с друзьями-болельщиками на трибуне, а для кого-то недалекого просто еще один скучный вид спорта.

Для Асахи волейбол - что-то очень ценное. Что-то, что занимает аж две трети его горячего сердца: оно наполнено звонким скрипом волейбольных кроссовок, совсем не противно пахнет терпким потом и ощущается горячими от мощных подач ладонями. Кажется даже, что Асахи готов играть целую вечность, готов играть против самой Смерти, если только она, костлявая, сможет его блокировать своими истлевшими серыми руками. И если только рядом с ним, как обычно, будут стоять Дайчи и Коуши.

Настоящий волейбол Асахи ведь начался именно с них, с двух едва знакомых между собой первогодок, которые некогда в голос восхитились его ростом и позвали за собой в клуб, хотя Асахи с переходом в старшую школу всерьез хотел все бросить. Хотел окончательно повесить на крючок потертые кроссовки, убрать форму в шкаф и взяться за учебу, но смеющийся Коуши и добродушный Дайчи... В них обоих чувствовались надежность, легкость и яркое стремление к победе - все то, что Асахи так сильно хотел воспитать в себе, а потому отказать им, улыбчивым, он не смог. Не захотел. О чем, впрочем, ни разу не пожалел.

Их первый совместный матч, когда они втроем разгромили тогдашнюю Китагаву Дайчи с большим разрывом, до сих пор остается в памяти Асахи самым значимым в его жизни. Никогда ему не забыть то утро, нервное и долгое, и тот час, стремительный и напряженный: после они втроем, донельзя утомленные, лежали на скамьях в раздевалке и ничего не говорили, но Асахи знает, что каждый в те минуты счастливо улыбался в потолок. Что Дайчи, наконец примеривший на себя роль капитана, что Коуши, позволивший сделать столько победных атак, что сам Асахи, забивший победный мяч. Даже сейчас, спустя два года, они иногда вспоминают тот миг с искринками в глазах и словами "А помнишь?..

Их первое совместное поражение, которое в любом случае было неизбежно, напротив, как-то затерялось в других, более обидных проигрышах. Асахи не уверен, с кем они играли тогда, не уверен даже, какой точно был счет; помнит только огорченного Коуши, бесшумно плачущего в обьятиях слегка хмурого Дайчи. Они оба стояли в тени коридора, о чем-то тихо говорили, но никого ни в чем не винили - позже Асахи искренне попросил у них прощения, на что Дайчи от души дал ему подзатыльник, а Коуши положил руку на плечо и уже с улыбкой сказал, что все в порядке. Асахи ему поверил, да и можно ли было не поверить этому солнечному связующему?

После был юркий Нишиноя и позже была страшная встреча с Датеко. Было позорное падение и был неожиданный взлет, подаренный Хинатой. Однако Асахи, пусть ненадолго сдавшись, все это время не оставался в одиночестве. Дайчи и Коуши, несмотря на пропасть, проложенную между ними его уходом из волейбола, по-прежнему были рядом, за что Асахи им бесконечно благодарен: не каждая дружба, даже самая крепкая, терпит разлуку. Далеко не каждая, но если такое все же случается...

Для Асахи волейбол - открытый вид за несокрушимой стеной, секретные жесты товарищей и крики поддержки со скамьи запасных. Его волейбол - быстрый и сияющий, громкий и точный, незабываемый и победоносный.

Его волейбол - волейбол с Дайчи и Коуши на одной стороне поля.

@темы: Джен, Haikyuu!, Мело

---

Извини

[Фоернутый меломан]

Название: Извини
Автор: Мело
Фандом: Haikyuu!
Персонажи: Дайчи / Сугавара
Жанры: Слэш (яой), ангст
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Автор обещает написать что-нибудь позитивное в следующий раз. Не ругайтесь, пожалуйста.

"Суга, мне!"

Резкий разворот, касание мяча ладонями и быстрый, точный пас. Асахи с разгона прыгает и ударяет - сильно, мощно, так, что соперникам не остается ни единого шанса остановить стремительную атаку, им суждено только с отчаянием смотреть, как последний пропущенный мяч падает на пол. Звучит финальный свисток судьи, и раздается оглушительный рев трибун. Дайчи победно вскидывает кулак, Асахи что-то восторженно кричит. "Мы выиграли. Мы чемпионы. Мы..."

Сугавара медленно открывает глаза. Вокруг темнота, в окно бьет свет фонаря, а в ушах буквально затихает громкий восторженный гул. Бывший связующий школы Карасуно разжимает сомкнутые пальцы, после чего делает тихий вздох и переворачивается на другой бок. Сон из прошлого будоражит его не первую ночь, вновь заставляет напрячься и почти тихо застонать: пусть звучит парадоксально, но иногда нет ничего хуже хороших воспоминаний. И нет ничего хуже ощущения, что раньше все было куда лучше нынешнего. Все было беззаботно. Насыщенно. Весело.

Сейчас они - все трое - уже не летают черными воронами над волейбольным полем. Не ловят мяч и не тренируются в спортзале до изнеможения - университеты отнимают слишком много сил и слишком много времени, у них даже не остается времени увидеться друг с другом.

При последней мысли Сугавара покрепче прижимает к себе подушку и прячет в ней покрасневшее лицо. "Дайчи. Дайчи. Дайчи..." Он повторяет это имя раз за разом, то почти кричит, то едва шепчет, но на зов все равно никто не приходит. Никто уже не врывается в комнату, не обнимает за плечи и не целует в ухо, словно все это было не реальностью, а лишь наивным сном Сугавары в старшей школе.

"Не переживай, Суга. Мы попадем в один университет, будем по-прежнему играть в волейбол и проводить вместе все дни напролет. Обещаю".

Однако обещание, данное последней ночью перед выпускным, кануло в Лету. И вместо него сбылось то, чего Сугавара боялся больше любого проигрыша: Дайчи ушел. Постепенно, почти незаметно; в один момент Сугавара сам отпустил его, когда понял, что будущего - их будущего - нет и не будет. Разные люди, разные отношения, разные пути... Немногие пары остаются вместе после школы, и Сугавара с Дайчи, к сожалению, к ним не принадлежат. Под стрекот цикады Сугавара вспоминает лицо Дайчи, когда прозвучало предложение расстаться, и вспоминает его ответ, оставивший на сердце до сих пор не заживший шрам, после чего притягивает колени к груди и сдавленно всхлипывает. Он бы и рад забыть эту жуткую в своей прямолинейности минуту, рад вычеркнуть ее из своей жизни, да вот только она приходит ему на ум слишком часто. И до сих пор оставляет слишком много боли.

"Извини, Коуши".

Дайчи попросил извинений, и Сугавара простил. Не мог не простить, а сейчас только клянет себя за то, что так быстро сдался. Не настоял. Не удержал. Кто знает, быть может, Дайчи сейчас был бы рядом. Спал бы напротив, как обычно перекинув через него руку, и сопел бы во сне, как маленький ребенок. Наутро он бы целовал его в кончик носа, а после пробуждения - в губы. Долго, нежно, невероятно ласково.

- Дайчи...

Голос Сугавары в пустой комнате звучит потерянно. Откинув одеяло, он рывком поднимается и берет со стола телефон, ищет в списке желанное имя и... ничего не делает. Молча смотрит на мерцающий экран и боится позвонить. Точнее, боится услышать, что Дайчи - все еще его Дайчи! - не один этой бессонной ночью. Сугавара подавляет нервный смешок от мысли, что он прямо как девчонка, умеющая только ныть, и тут раздается звонок в дверь. От неожиданности он роняет трубку, а к горлу подступает комок. Никто, никто теперь не может прийти к нему так поздно и застать его врасплох.

Никто, кроме... Асахи.

@темы: Яой/слэш, Haikyuu!, Мело

---

Согрей мои руки?

[Фоернутый меломан]

Название: Согрей мои руки?
Автор: Мело
Фандом: Haikyuu!
Персонажи: Дайчи / Сугавара
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Автор просто не мог не.) Название, правда, не нравится, но в голову ничего не приходит.

Связующим быть интересно. Связующим быть тяжело. Связующим быть ответственно. Руки же связующего всегда должны быть горячими, чтобы ладони хорошо чувствовали мяч и направляли его туда, куда подсказывает разум - холодные пальцы плохо гнутся, а значит, и пас из-за них получится неудачным.

Сугавара - замечательный связующий. Дайчи готов бесконечно наблюдать за ним: за тем, как он двигается, за тем, как следит за распасовкой, за тем, как концентрируется на игре... Беспокоит Дайчи лишь одна вещь, которая, впрочем, волейбола почти не касается.

- Ай! Суга, вот почему у тебя снова руки такие холодные?

Только что пришедший Сугавара в ответ виновато качает головой и неловко улыбается, тогда как его ладони, словно две льдинки, сейчас опять под майкой уже готового к тренировке Дайчи. Колко обжигают его горячий живот, вызывают мурашки на коже и постепенно согреваются.

- Прости-прости, Дайчи. Я снова замерз по пути, ну и вот.. Пора бы тебе уже привыкнуть, не находишь?

Ранним утром в пустом спортзале царит удивительная атмосфера. Дайчи любит ее за аккуратно собранные мячи в корзине, за блестящий, еще чистый пол, за уютный полумрак и - за этого полусонного Сугавару, который день изо дня греет руки у него под майкой. К последнему на самом деле уже пора привыкнуть, но Дайчи элементарно не хочет. Не хочет терять тот потрясающий прилив нежности и заботы, который чувствует от прикосновений Сугавары. Не хочет просто стоять и ждать, пока ладони его связующего - сухие и немного шершавые - наконец станут горячими.

- Да ладно, Суга, я же не против. Грей, сколько хочешь. И вообще... Я же дарил тебе перчатки, почему ты их не носишь?

От Сугавары пахнет утренней свежестью и персиковым гелем для душа. Дайчи не раз представлял себе его утренние сборы: неспешные, но буквально расписанные по минутам, потому что Сугавара очень любит порядок. Любит просыпаться точно по будильнику, любит сразу застилать постель, любит принимать душ... А вот перчатки, подаренные Дайчи на Новый год, носить не любит. Вот ни в какую.

- Потому что, Дайчи, никакие перчатки мне твоего личного тепла не заменят.

Губы у Сугавары, в отличие от ладоней, мягкие и нежные. От едва ощутимого поцелуя в ухо Дайчи никак не может сдержать довольную улыбку, и, естественно, не может отойти в сторону, хотя руки, еще минут пять назад бывшие ледяными, уже не греются, а просто ласково поглаживают торс. Совсем не пошло, не вульгарно и не в насмешку - всего-навсего приятно, потому что это его Сугавара.

- Ну и хитрюга же ты... Но чтобы в следующий раз пришел в перчатках, ладно?

Дайчи слышит, как улыбается Сугавара, и лишь молча накрывает его руки своими поверх майки. Разумеется, он не придет в перчатках, пусть хоть на улице пройдет ураган. Разумеется, он повредничает, потому что может себе это позволить только наедине с Дайчи. Да и Дайчи... Дайчи втайне совсем не против.

Ибо пока он рядом, руки его связующего все равно всегда будут горячими.

@темы: Яой/слэш, Haikyuu!, Мело

---

Не ошибся

[Фоернутый меломан]

Название: Не ошибся
Автор: Мело
Фандом: Usagi Drop
Персонажи: Дайкичи, Рин
Жанры: джен, флафф, повседневность
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Автор влюблен в это прекрасное аниме и хочет детей.)

У Рин смешно подпрыгивают хвостики, когда она вприпрыжку идёт по улице и насвистывает под нос песенку. Со стороны она выглядит маленьким солнышком, ей улыбаются идущие навстречу люди, и только Дайкичи, шагающий позади неё, знает, каких трудов стоило сделать эти самые хвостики. То обидные «петухи», то вылезающие из-под резинки пряди волос, то неровный пробор… Ох и намучились же. Зато сейчас Рин счастливая, а значит, счастливый и Дайкичи.

– Рин-чан, что хочешь на ужин?

Ладошка Рин маленькая и очень тёплая, она буквально тонет в большой и надежной ладони Дайкичи, когда он догоняет её и по привычке берет за руку. Рин задумывается на миг, а потом личико её озаряется улыбкой. Искренней такой, живой, хотя разве могут дети улыбаться как-то иначе?

– Карри!

– Карри? Хм…

– Дайкичи, карри!

Когда она смотрит на него вот так – с явной любовью в чистых глазах – Дайкичи просто не может отказать. Кто-то бы пожурил его за это, кто-то бы похвалил, но он слишком любит всячески баловать Рин, слишком любит подмечать за ней всяческие проявления восторга, чтобы не позволять себе подобное. Наверное, плохой он опекун, Дайкичи…

– И кукурузные хлопья с молоком на завтрак, да?

– И кукурузные хлопья с молоком на завтрак.

Рин довольно смеется, и смех её остается в воздухе и душе Дайкичи. Наблюдая, как поблескивают в свете фонарей замочки на её рюкзаке, он вспоминает, всё ли есть дома для карри, прикидывает, сколько ложек приправы надо положить в котелок, думает, не будет ли очень остро для Рин. Вдруг всё же переборщит, и она будет дышать огнём?

– Дайкичи.

– М?

Вид Рин теперь немного другой. Более глубокий, более серьёзный, и Дайкичи даже останавливается вместе с ней посреди пустеющей улицы. Мимо пролетают ласточки, очень низко к земле – видимо, скоро по городу пройдет ливень. У Рин в рюкзаке лежит дождевик цвета чайной розы, который Дайкичи выбрал сам, но лучше не задерживаться и поскорее добраться домой.

– Рин-чан, нам бы поторопиться…

– Коки-кун сегодня сказал, что я красивая… Я правда такая?

Щёчки Рин краснеют, и она отводит взгляд куда-то в сторону. Смутилась? Его бойкая Рин, которая ругает за поставленные на стол локти и готовит вкуснейшие онигири? Дайкичи прячет озорную улыбку понимания в кулак, чтобы ненароком не обидеть, и только подхватывает Рин на руки. Она смотрит на него с удивлением и оттого даже не просит спустить обратно, только с плохо скрытым нетерпением ждёт, что же скажет.

– Ты самая красивая девочка в мире, Рин-чан. И если Коки-кун тебе такое говорит… Я думаю, что ему уж точно можно доверять.

Дайкичи ободряюще подмигивает, а Рин хихикает и в шутку колотит его кулачками, потому что они уже бегут по тротуару. Конечно, Коки-кун не ошибается. И Дайкичи не ошибся в тот самый важный момент, когда решился взять на руки крохотного брошенного кролика.

@темы: Джен, Usagi Drop, Мело

---

Тсс

[Фоернутый меломан]

Название: Тсс
Автор: Мело
Фандом: Ориджиналы
Персонажи: она, он
Жанры: гет, флафф, повседневность, POV
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: совершенно внезапно.

Тсс, слышишь? За окном, в прохладном ныне лете, прямо сейчас, в высоком-высоком небе, распускаются грозовые цветы. Лепестки их – лиловые облака, чашечки – чернильные просветы, стебельки – золотые молнии. Под гулкие аплодисменты грома проплывают они мимо нас густой синевой, а мы сидим рука об руку, затихшие и восторженные, боясь спугнуть столь дивное представление и всколыхнуть потрескивающую в розетках тишину неосторожным словом.

Твоя ладонь уютно-тёплая, как солнечный зайчик на не тронутой жгучим загаром коже. Тёплая и грубая сразу – на кончиках твоих пальцев я слышу шершавые следы гитарных переливов. Аккорды безоблачного счастья, арпеджио насвистываемой грусти, бой торжествующей радости… Ты не помнишь, наверное, а я не напоминаю – иногда в мыслях ласточкой проносится, что у нас с тобой одна яркая память на двоих, и потому моего сердца, всегда постукивающего в одном ритме с твоим, зачастую достаточно.

Твои глаза прекрасно-красивые, как потемневший янтарь с застывшим в них прошлым. В них я читаю затаенную печаль по несбыточным мечтам, печаль по себе, молчаливому, и по всему миру, отторгнутому. В моих снах ты часто смотришь с усеянного ракушками берега на море, спокойное в своем штиле василькового цвета, и поешь песни – пряные, как корица, или горькие, как тмин.

Твой голос ласково-чарующий, как тихая молитва под тягуче-сладкий аромат ладана. В нём порой мелькает искристое озорство, но куда чаще – бархатная серьёзность. Говоришь совсем не громко, почти шепчешь дыханием, но проникаешь нотой в мою израненную душу, в моё заплатанное сердце, где уже и так всё, до последнего кармашка чувств, заполнено тобой. Твоими добрыми сказками, оживающими для меня по беззвездным ночам, твоими разными эмоциями, изредка вспыхивающими, как угольки, твоими короткими прикосновениями…

Тсс, слышишь? Я люблю тебя. И пока бесконечным градом заурядиц на нас сыплется взрослая жизнь, пока оглушительные раскаты тревог раз за разом выбивают нас из суматошной колеи, пока ослепительные разряды разочарований раскалывают нас на части – я буду рядом.

Пусть ты об этом даже не знаешь.

@темы: Гет, Мело, Ориджинал

---

Запомнить

[Фоернутый меломан]

Название: Запомнить
Автор: Мело
Фандом: Kuroko no Basuke
Персонажи: Мидорима Шинтаро / Такао Казунари
Жанры: Слэш (яой), Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship)
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Автор не шиппер пейринга. Автор не любитель канона. Автор вообще мимокрокодил, но муз и друг-шиппер - очень опасное сочетание)
Посему не бейте автора тапочками, пожалуйста. Хотя автор, быть может, виноват в чрезмерной флаффности - он просто слишком хочет любви и нежностей, а потому и пишет вот так.

Шинтаро часто – скорее машинально, чем нарочно – прикусывает нижнюю губу, когда решает особо сложную задачу, заполняя строчки каллиграфическим почерком, или читает, словно всерьёз переживая за судьбу персонажей. Наблюдательный Такао всегда подмечает эту привычку Шинтаро, тайком и по-доброму посмеивается, но не говорит ему о ней. Зачем? Он ведь иначе перестанет, начнёт контролировать себя, а Такао этого совсем не хочет.

– Шин-чан! Я тут собираюсь в магазин, что тебе купить?

Послезавтра у них экзамен. И последние вечера после тренировок Такао проводит дома у Шинтаро под предлогом усердной самоподготовки. Конечно, ни о чем таком речь не идёт: Такао попросту не может сосредоточиться, когда рядом сидит его друг. Точнее, уже гораздо больше, чем друг: друзья, как минимум, не целуются, закрывшись от окна и двери раскрытым учебником на всякий случай.

– «Фристайл» с соком кактуса, пожалуйста, – Шинтаро легким движением поправляет съехавшие очки, не отрываясь от толстой тетради. Не отвлекается от своих бисерно выведенных синусов и косинусов даже ради короткого взгляда на Такао. – Сегодня кактус мой счастливый предмет, так что подобный напиток не помешает.

Такао лишь кивает и выскальзывает из комнаты, после чего уходит, не забыв прикрыть за собой дверь: Шинтаро не любит шум. В тишине и спокойствии ему думается намного лучше, а значит, и настроение у него, быть может, станет поярче – иногда ведь, когда Шинтаро хорошо, на его губах мелькает улыбка. Почти незаметная, но оттого и такая ценная.

Лучи недавно зашедшего солнца ещё подкрашивают светом тяжелые облака, а в высоком вечернем небе уже видны крошки-звёзды. Улицы постепенно пустеют, зажигается уютный свет в небольших окнах. Такао безумно любит это время – время между ночью и днём – и потому неспешно прогуливается, дыша свежим воздухом и слушая стрёкот цикад. Единственное, о чем он в те минуты жалеет, так это о том, что Шинтаро сейчас не с ним. Сидит себе дома с математикой, ломает голову над степенями и задумчиво постукивает ручкой по столу… Такао вздыхает и тут же мотает головой, отбрасывая ненужные мысли. Никто не говорил, что всё будет легко. Никто не обещал, что всё будет как в сказке. Особенно с Шинтаро – Такао не раз думал и пытался понять, что же именно он любит в нем.

И каждый раз приходил к выводу, что он просто любит. Вот так, ни за что и за всё сразу – даже за его личное полотенце в ванной, на котором вышит лунный кролик. Только вспомнив об этом, Такао улыбается. Сразу ускоряет шаг, позабыв об очаровании спустившихся сумерек, и почти влетает в магазин, потому что ему вдруг захотелось вернуться как можно быстрей. Ворваться в комнату, поставить пакет на стол и обнять ошеломленного такой внезапной прытью Шинтаро. «Не сваливайся на меня как снег на голову!» – скажет он с громким возмущением и скрытым удовольствием, а Такао в этот момент будет бесконечно счастлив.

На магазинных полках уже почти ничего нет. После работы люди ведь сметают всё, что плохо или хорошо лежит – голод гораздо сильнее вкусовых предпочтений и денег в кармане. Стоят пустые корзинки, где ещё недавно были свежие французские багеты. Составлены вместе одинокие коробочки готовых завтраков. Лежит помятая упаковка сыра с дырками, который Шинтаро, к слову, терпеть не может. Такао при виде неё вновь невольно хихикает себе под нос – вспоминает, как забавно морщится Шинтаро, как брезгливо отодвигает этот сыр от себя и берет что-то другое. Читает состав, пальцем придвинув очки ближе к переносице, рассуждает о консервантах и приходит порой к совершенно непредсказуемым выводам.

– Так, «Фристайл»…

Кактус сегодня и правда счастливый предмет Шинтаро – Такао чудом успевает ухватить последнюю бутылку. Ледяная, прямиком из холодильника, и Такао делает мысленную заметку убрать её позже под куртку, чтобы согрелась по пути: у Шинтаро если не нежное, то довольно чувствительное горло, а болеет он долго и тяжело – лежит под одеялом целыми днями, почти всегда спит и ни с кем не говорит. Даже никого к себе не пускает, потому что боится заразить, и Такао в такие периоды просто сходит с ума от беспокойства.

Себе Такао берет одни сладости. Карамель и шоколад, пачку печенья и жевательную резинку. Можно подумать, что он похож на Мурасакибару, но Такао-то знает, что это Шинтаро любит карамель и печенье, просто никогда в этом не сознается. Только украдкой или под видом угощения хрустит ими в своё непроницаемое наслаждение, предполагая, что никто этого не замечает. Конечно, ведь Шинтаро такой серьёзный. Такой независимый и гордый, а тут – апельсиновая карамель и творожное печенье. И лунный кролик на махровом светлом полотенце… Такао пробирает заливистый смех, и уставшая продавец странно на него смотрит, пока пробивает покупки.

Обратно Такао почти бежит, потому что на ум приходит всё больше и больше подробностей о жизни Шинтаро, из-за которых ему хочется увидеть его как можно скорее. Вспоминается то, что у него под кроватью стоит небольшая резная шкатулка с сотнями карманных календариков. Вспоминается то, что все книги в его шкафу стоят в алфавитном порядке за исключением собрания сочинений Юкио Микисимы – оно первое, потому что это подарок Такао на прошлый день рождения.

– Шин-чан, ты представляешь, а я ведь последнюю…

Наконец, вспоминается то, что Шинтаро может заснуть прямо за столом, когда его никто не видит. Такао почему-то прикрывает нежную улыбку рукой, бесшумно ставит пакет на стол и осторожно садится рядом. Ласково снимает очки, кладет их на раскрытую тетрадь и целует самого дорогого ему человека в кончик носа. Шинтаро что-то сонно бурчит, кажется, почти ругается, а Такао лишь подпирает голову рукой и молча любуется.

У Шинтаро длинные ресницы.

Это определенно нужно запомнить. Да и ещё многое, пожалуй, предстоит узнать.

@темы: Яой/слэш, Kuroko no Basuke, Мело

---

Императрица

[Фоернутый меломан]

Название: Императрица
Автор: Мело
Фандом: Hoozuki no Reitetsu
Персонажи: Караури, Насуби
Жанры: джен, повседневность
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Фэндом - прекрасен. Автор - не особо прекрасен, но глубоко очарован, а потому постарается написать что-то ещё интересное про этих двоих или кого-то ещё. Пока же скорее просто зарисовка, проба пера.

– Последний штрих, последний штрих – последний штрих мы на-ве-дем…

И это вместо того, чтобы безропотно сгребать в кучу мусор на берегу. Караури тяжело вздохнул, но, повиновавшись здравому смыслу, предпочел не мешать напевающему себе под нос другу: все гении и творцы в какой-то степени шизики, а мешать шизикам… Ну, всем понятно, что это будет в какой-то степени чревато. Кучерявый, как чистенький барашек, Насуби вдохновенно рисовал что-то на небольшом кусочке бумаги, иногда, правда, отвлекаясь и подолгу глядя на булькающие пузыри в красном озере. Непонятно, черпал он там вдохновение или попросту так отлынивал – Караури не интересовался, только деловито махал метлой. Личные вещи мертвецов это таки не хухры-мухры, можно и что необычное отыскать…

– Закончил! Караури! Караури, посмотри, посмотри!

Против Насуби, сияющего и жизнерадостного, идти было опять же бесполезно. Караури присел и послушно уставился на лист, где красовался довольно яркий карандашный рисунок. Несколько секунд прошли в тишине… Ещё несколько тоже… Насуби с трепетом ждал, а Караури поворачивал голову в разные стороны, пытаясь понять, что же именно там нарисовано.

– Это императрица? – наконец, спросил он, переведя взгляд на товарища. – Императрица Сёкэн?

Вышеупомянутая императрица, к слову, сейчас находилась где-то в Раю, поедала персики и заведовала отдельным раем для тех, кто при жизни кого-то усыновил. Караури видел эту женщину как-то раз, и, надо сказать, не особо впечатлился, тогда как на рисунке императрица была что надо. Точёные скулы, высокая грудь, острый взгляд… Прямо как Око-сан, разве что Око-сан намного красивей.

– Ну, да, но я добавил ей немного шарма. Ей ведь так больше идет, да? – Насуби задумчиво потёр испачканные грифелем пальцы, после чего, не дождавшись ответа, залюбовался плывущим по алому озеру рыбоцветом... Стоп, что?

– Шарм шармом, но почему рядом с ней коза? Да ещё и с такой гривой? Нет, это красиво, но как-то странно, согласись, императрица и коза…

– Караури, тут рыбоцвет! Смотри-смотри, да не туда, сюда!

Не успей Караури подцепить край добуку Насуби, он бы на эмоциях точно ринулся вызволять несчастного, ещё живого, но уже обреченного рыбоцвета. Тот между тем безмятежно плыл, наверное, случайно сорванный каким-нибудь недотёпой; плыл, покачиваясь на кровавых волнах, как пузатый буек; плыл, собираясь запеть, но тут внезапно ойкнул – и ушёл на дно, к крабу в клешни. Возникший было ажиотаж пропал так же внезапно, как и появился, снова воцарились тишина и покой. Где-то даже прошуршал перекати-поле.

– А ведь на месте того рыбоцвета мог быть ты, Насуби… – философски изрёк Караури и отпустил друга. Насуби же почесал нос, вздохнул и посмотрел на свой рисунок. Караури не заметил, чтобы он был расстроен или воодушевлен – по лицу Насуби вообще мало что можно было понять: то ли он настолько хорошо играл, то ли и впрямь ничего не испытывал. Возобновлять разговор о козе и её слишком пышной гриве было бессмысленно, да и Насуби уже явно потерял интерес к нарисованной им императрице, ибо он только спрятал лист в карман и потянулся, зевнув, после чего со скучающим видом взял свою метлу.

– Ладно. Тут уже всего ничего осталось, может, пойдем пока чаю попьем, а? – предложил для полной разрядки атмосферы Караури, и Насуби опять просиял, как ребенок.

Все гении и творцы в какой-то степени шизики. Караури это знал, но никогда не воспринимал сей факт в отрицательном свете.

@темы: Джен, Hoozuki no Reitetsu, Мело

---

Спасибо, Дайкичи

[Kodokuna sakka]

Название: Спасибо, Дайкичи
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Usagi Drop
Рейтинг: G
Жанры: Повседневность
Размер: Драббл
Статус: Завершён
Размещение: Запрещаю.
Описание: Один день из жизни Дайкичи и Рин.

Когда Дайкичи, закутанный в красный шарф, вернулся с работы домой, Рин потирала ушибленную коленку и беззвучно хныкала. Вначале Дайкичи сильно испугался, однако, увидев маленькую, безобидную ранку, успокоился и погладил Рин по пушистым волосам.

Он достал аптечку из шкафчика в ванной. Нашёл пластырь с детским рисунком — рисунком белого зайца, — и, улыбнувшись, вернулся к Рин. С её появлением дом заполнился всякими милыми вещами, и даже самые простые, на первый взгляд унылые предметы менялись: на них появлялись детские наклейки, где-то выскакивали ленты или надписи, выведенные кривым, слегка нелепым почерком. Ибо Рин любила давать предметам имена.

— Нужно обработать ранку, — сказал Дайкичи, садясь рядом с девочкой.

Рин подняла на него опухшие, красные глаза. Казалось, что она вот-вот — и разревётся, только стиснутые в кулачки руки говорили сами за себя. Рин не хотела выглядеть плаксой. И Кавати это одобрил. Ему нравилась храбрость Рин.

— Вот и всё, — сказал он, закончив с ногой. — Как ты умудрилась упасть?

Рин всхлипнула, восхищённо посмотрела на весёлую мордочку зайца, красовавшуюся на пластыре, и ответила:

— Я споткнулась.

Дайкичи вздохнул. Иногда Рин и правда была неуклюжей; девочка витала в облаках, придумывала миры, истории, останавливалась посреди улицы и что-то искала глазами. Кавати нравилась эта прелестная черта в Рин, однако одновременно с этим она и пугала его, особенно когда он не мог присматривать за девочкой. Дайкичи собрал аптечку и вернул её обратно в шкафчик.

Ближе к вечеру, когда они сидели за столом и ели клюквенное мороженое, а Рин читала книжку с картинками, Дайкичи подумал, что нужно попросить Коуки-куна быть внимательнее с ней. И в будущем, возможно, Дайкичи смог бы воспитать в мальчике чувство ответственности за Рин. Кавати знал, что он не всегда сможет присматривать за ней и защищать её, да и часто себе признавался, что не так уж и хорошо он справляется со своими обязанностями. Дайкичи знал, что Рин достойна большего и лучшего, в идеале же Дайкичи хотел, чтобы у неё была своя, настоящая, полноценная семья.

— Забыла сказать, — Рин отложила в сторону блюдечко с мороженым, — спасибо, Дайкичи.

Девочка лучисто улыбнулась, мягко похлопав себя по коленке, а потом снова погрузилась в свой интересный книжный мир.

@темы: Izu, Usagi Drop

---

Не помнит

[Kodokuna sakka]

Название: Не помнит
Автор: IzushkBazaltovich
Фэндом: Время Приключений с Финном и Джейком
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Повседневность
Размер: Драббл
Статус: Завершён
Размещение: Запрещаю.
Описание: Будни Снежного
От автора: Строчки, которые напевает Снежный из песни Cheers – Where everybody knows your name.

Временами ледяной замок бывает тёплым. И пингвины не понимают причину резкого потепления. Вокруг лишь ледяные глыбы, снаружи снег и сильный ветер. Это место — сердце холода. Но почему-то чувствуется, как в воздухе рождается теплота, проникает в комнаты, спускается по лестницам, добирается до хранилища Ледяного короля, впитывается в стены. Никто этого не понимает, кроме Гантера, который наблюдает за давным-давно свихнувшимся Снежным.

— Ха-ха-ха, — смеётся король, играя на ударной установке.

Гантер не знает, когда и как Снежный научился играть на музыкальном инструменте, однако он знает, что это единственное время, когда в замке теплеет. С каждым взмахом холодных рук, ещё одна комната в их маленьком королевстве наполняется теплом. Гантер с удивлением замечает, что хоть король смеётся, опрокидывая голову назад, иногда высовывает язык, издавая смешные, непонятные звуки, но в уголках его глаз уже мертвеют слезинки, и камушками скатываются в его густую, длинную бороду. Гантеру не нравится, что в замке теплеет. Ему не нравится, что Снежный теряет связь с реальностью.

И Гантер опрокидывает бутылку вина на пол. Бутылка пустая, на донышке — всего одна капелька красного напитка. Гантер убил бутылку.

Снежный останавливается. Хмурится, и громко причитая, подходит к пингвину.

— Плохой Гантер, плохой! Теперь ты наказан. Иди в угол, и подумай над своим поведением. Иди, — король указывает длинным, тонким пальцем с кривым ногтём в одинокий уголочек комнаты, куда Гантер и направляется.

Снежный опускается на корточки, начинает собирать осколки. Вздыхает, задумываясь снова над чем-то своим. И что-то медленно бормочет под носом.

Гантер напрягается, разворачивается в сторону Ледяного короля. И слышит, как тот напевает. Совсем тихо, совсем по снежному.

— Иногда хочется уехать туда, где каждый знает твоё имя, и все рады твоему приходу. На-на-на… — Снежный резко замолкает, а потом несколько удивлённо и раздосадовано проговаривает, — а дальше не помню….

И дальше он не помнит. Снежный выбрасывает осколки в мусорное ведро, злится на Гантера, но после уже не садится за свой любимый музыкальный инструмент.

@темы: Izu, Adventure Time with Finn & Jake

---

Под луной (Under the Moon)

[Kodokuna sakka]

Название: Под луной (Under the Moon)
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Teen Wolf (Волчонок)
Рейтинг: R (пока что)
Пейринг: Стексон
Жанры: Слэш (яой), Юмор, Hurt/comfort, AU
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Размещение: Запрещаю.
Описание: Все события происходят после 2 сезона, когда Джексон уже стал оборотнем.
От автора: Я в шоке. Нет, честно. Когда я начала писать пролог, то пока ещё не было 18 серии, а потом... ну не знаю, вижу я схожесть.
Далее, вначале писался стерек, потом получилось что-то другое и перетекло в мини.

[1] Так, для начала хочу сказать, что для меня 3а не сущесвует, ну, в этом фике. Пока что с 3б не определилась, так как не знаю, будет ли Кира или её не будет. Впрочем, как и ногицунэ. Но альф, Джениффер, близнецов с их отношениями с Дэни и Лидией нет.

[2] В работе есть ООС, но в шапке я его ставить не буду. Так как, если у Джеффа герои начали взрослеть где-то только к 4 сезону, то у меня они взрослеют нормально и постепенно, имхо. Тем более, что на долю подростков и так многое выпало, так что было бы странно, если б они не менялись.

Глава 5

Открыв глаза, первое, что увидел Стайлз, — спину в белой футболке. Не уверенный в том, проснулся ли он или всё ещё спит, Стилински потёр глаза, приподнялся на локтях и попытался встать. Почему-то после того, что случилось с ним, стало трудно пробуждаться. Он подолгу просыпался, то впадая в лёгкую, туманную дремоту, то продирая глаза, щурясь от дневного света. Его не слушалось тело, он не мог с лёгкостью встать, нужно было делать медленные, осторожные движения, как бы намекая телу, что они в реальности и что наступила пора подъёма.

Поняв, что перед глазами настоящий человек, Стайлз запаниковал. Если это выживший похититель, тогда как ему спастись? Хотя, чуть успокоившись и осмотрев с ног до головы фигуру в джинсах и белой майке, Стилински убедился, что это не враг. Более того, какой похититель повернётся к жертве спиной?

Осторожно сев на кровати, Стайлз, опираясь на руки, привстал, а потом, почувствовав, как силы вернулись к нему, вскочил на ноги и резко схватил бейсбольную биту, которая лежала у прикроватной тумбочки. «Враг или нет, но страховка не помешает», — подумал он, поглаживая левой рукой биту.

— Повернись! — победоносно приказал юноша.

Стоявший спиной к однокласснику Джексон не мог вернуть контроль над телом. Когти никак не исчезали, впрочем, как и клыки, лишние волосы, ярко-синие, почти светящиеся глаза. Уиттмор лишь рыкнул, надеясь, что Стайлз поймёт значение его рыка, однако, как и ожидалось, Стайлз не понял, проигнорировав предупреждение. Наоборот, он полез к Уиттмору и, увидев его не совсем презентабельный, устрашающий вид, — вскрикнул. Вскрикнул, как девчонка, уронил биту, а потом, подняв своё оружие, попятился назад.

— Что за?!.. — пискнул Стилински, ударившись копчиком о край стола.

Джексон снова взглянул на юношу, на этот раз он остановил взгляд на руках Стайлза. Они тряслись, хоть и намертво сжимали рукоять биты. На миг Уиттмора посетила вполне человеческая идея, — он подумал, что Стайлзу бы подошёл меч. Тем более, что Стайлз был фанатом всяких фантастических, рыцарских и боевых вещей. Зацепившись за эту мысль и развив её до переодевания Стайлза в чёрный костюм с развевающимся на ветру плащом, Джексон ощутил, как бурлящая в нём сила начала утихать. Взглянув на свои руки, он с удивлением заметил, что они человеческие. В какой-то момент Уиттмору начало казаться, что он не сможет вернуть свой настоящий облик.

— Джексон… какого?.. — Стайлз запнулся, скривился и начал жаловаться: — Из-за тебя, волосатая заноза, я ушиб свой копчик. Свой драгоценный копчик. У меня спина разваливается! Какого чёрта ты полез ко мне в комнату? Хочешь и меня убить, да? А ну-ка говори. Ну, признавайся, бешеный волчара!

— Господи, заткнись, или я сломаю твой копчик, — сморщился Джексон, чувствуя, как голос Стилински действует на его нервы.

Стайлз, конечно, любил играть в опасные для его жизни игры, однако на этот раз что-то его остановило, и он просто замолчал, пока Джексон приходил в себя.

— Как тебя похитили? — в итоге спросил Уиттмор, опираясь руками о подоконник.

— Я же рассказывал, — спокойно ответил Стайлз.

— Не правду. Ты как-то умудрился обмануть Скотта и Дерека. Ты был босым, когда я тебя нашёл. Скотт этого не заметил, а Дереку, в принципе, плевать. Главное, что ты был жив. Да и всех на тот момент волновало то, что я убил того урода.

— Я потерял обувь по пути, — перебив Уиттмора, Стилински пожал плечами.

— Да, конечно, — Джексон закивал головой, а потом, резко остановившись, продолжил: — Ты ведь видел похитителя?

Стайлз молчал, всё ещё сжимая в руках биту.

— Отвечай!

— Да… я видел.

Уиттмор взялся руками за шею, вздохнул, провёл ладонью по лицу, устало посмотрел на Стайлза.

— И почему же ты не сказал, кто он?

— Потому что ты его убил.

— Да, но теперь тела нет, если ты не заметил.

Стилински молчаливо рассматривал новообращённого. Ему казалось, что ещё несколько секунд — и Джексон снова выпустит когти и зарычит, только вот секунды тянулись, а Уиттмор оставался спокойным. Он смотрел Стайлзу в глаза, терпеливо ожидая ответа. И Стайлз подумал, что в Джексоне что-то изменилось, но что, он так и не смог понять.

— Это был Айзек. Но как бы и не он… Ну понимаешь, типа, когда ты был канимой, ты ведь не знал, что был ещё большим засранцем, — начав размахивать руками, чтобы хоть как-то объяснить, что с ним случилось, Стайлз уронил биту; не обратив на это внимания, он продолжил: — Я собирался уже спать, как в моё окно кинули камешек, я выглянул, и там стоял Айзек. Он позвал меня, я его послал, и он поднялся сам, а потом что-то говорил на непонятном языке, и всё — замолчал. Он меня ударил, а потом потащил в лес.

— Как?

— На машине. На каком-то фургончике, я не рассмотрел, ну, он то и дело душил меня, чтобы я не орал. Потом, когда мы доехали до леса, он открыл дверь, схватил меня за руку и начал тащить в сторону леса. Я дрался с ним, ну, не очень удачно, так как он не реагировал, в общем, меня спас дождь. Моя рука выскользнула, и я попытался убежать, ну а потом меня спас ты, — Стайлз пожал плечами.

Джексон раздражённо цокнул языком, оттолкнулся от окна и подошёл к Стайлзу. Взяв юношу за руку, он понюхал её, потом вторую. Стилински отшатнулся, но, побоявшись реакции Джексона, стерпел.

— Это не Айзек. Им вообще не пахнет, тем более, что он не просто касался, а как отпечаток оставил свой запах. От тебя пахнет тобой и ещё чем-то сырым. Но совсем неощутимым, — Уиттмор сморщился, будто проглотил кислый лимон.

Вернувшись на своё место около окна, Джексон достал телефон. Ему пришло сообщение от Дерека. «В шесть» — и ничего больше. Трупа он не нашёл, да и, скорее всего, не найдёт. Со Стайлзом нормально не разобрался и, скорее всего, не разберётся. Выхода не было, кроме как сообщить обо всём Дереку. Более того, если это существо (Айзека Джексон исключал стопроцентно) может обманывать и скрывать свой запах, притворяться кем-то другим, тогда они все в опасности.

Время было жаркое и раннее, ещё три часа дня, поэтому Джексон не спешил уходить.

— В шесть у Дерека.

— Он мне не писал, — буркнул Стайлз, проверяя свой телефон.

— Ты со мной. Ты расскажешь всю правду Дереку и Скотту, а там мы решим, что будем делать. И ещё, скорее всего, с нами будет и Айзек с компанией.

— Айзек? Ну отлично. Пусть сразу там убьёт меня, чтобы ночью снова не приходить, — развёл руками Стилински.

Пока они говорили, Стайлз проголодался, и, решив, что до шести есть куча времени, а Джексон вполне сойдёт за домашнее растение, которое можно не замечать, он спустился вниз. Уиттмор, оказалось, был вполне не против статуса домашней живности, он всё так же стоял у окна, видимо, переписываясь по телефону.

Глядя на спящего отца, Стайлз не мог не улыбнуться, но больше всего его волновало, что отец даже не заметил шума в доме. То есть, фактически, если ночью его будут убивать, то папа просто проспит этот трагичный момент из жизни сына.

— В конце концов, работы ему хватает, — вздохнул Стайлз, стоя уже у холодильника.

Приготовив себе бутерброд, Стилински почувствовал, как лёгкий укол совести не даёт ему спокойно подняться наверх. Там же Джексон, видимо, он тоже голодный, ведь искал труп. Да, он ужасный, противный и ядовитый, как плющ, но всё же уже из стаи. Да и пытается помочь, плюс у него была возможность убить Стайлза во сне, но этого он не сделал. В общем, завершив свою логическую цепочку тем, что Джексон уже часть стаи и не так уж плох, Стайлз сделал ещё один бутерброд и, взяв две баночки колы, побрёл к себе в комнату.

Уиттмор, как и ожидалось, стоял на своём месте. Стайлз, не церемонясь, всучил тому в руки колу, сам разлёгся на подушках, а тарелку с едой поставил на подоконник, между стоявшим у окна Джексоном и развалившимся на кровати собой.

— Если что, чувак, ты можешь сесть, — как бы невзначай заметил Стайлз и, наивно хлопая глазами, взглянул на Уиттмора.

— Если ты мне подсыпал яд, — начал Джексон, указывая пальцем на бутерброд, — то меня невозможно отравить, я теперь живучий.

Стайлз нахмурился и недовольно потянулся за бутербродом, лежащим со стороны Джексона.

— Вот, ем, не умираю, — сказал Стайлз, запихивая остатки хлеба за щёку.

Новообращённый ухмыльнулся, но не отказался от угощенья. Жуя ветчину с сыром, Джексон подумал, что ему очень даже нравится так сидеть и есть у совершенно не родного и близкого человека. Кроме Лидии и Дэнни, он ни с кем не общался. С Лидией они ели лишь в кафешках и ресторанчиках, а Дэнни заказывал пиццу, да и то у Дэнни Джексон старался не появляться. Нет, против геев он ничего не имел, но сама комната и отдельная полочка с гейским порно не ахти как настраивали на дружеское общение. А тут Джексон сидел, широко расставив ноги, ел, кроша на футболку хлеб, и был спокоен, как никогда прежде.

Допив колу, Стайлз кинул баночку в мусорное ведро и, на удивление Джексона, точно попал в цель. Ведро даже не пошатнулось, а Стилински спокойно повернулся на бок. Уиттмор подумал, что Стайлзу больше подошёл бы баскетбол, но никак не лакросс. Уиттмор бы сказал об этом вслух, но совершенно не хотел ссориться. Он не понимал, почему рядом с человеком, который на протяжении стольких лет его бесил, сейчас чудесным образом обретал покой. Будто неуклюжая ошибка природы стала его тихой гаванью, чем-то наподобие дома.

Совсем позабыв о времени, Стайлз практически засыпал. Когда веки уже закрывались, юноша заметил наручные часы Джексона. Они показывали пять сорок пять. Стилински чуть не задохнулся и, вскочив на ноги, побежал одеваться. Джексон, не сразу осознав повод спешки Стайлза, лениво наблюдал за ним, но, поняв, что причина возникшей суматохи всё-таки имеется, он с опаской взглянул на часы. Похолодел.

— Я внизу. Жду в машине, — бросил Джексон, уже выпрыгивая из окна.

@темы: Яой/слэш, Izu, Teen Wolf

---

Дело о чёрной магии

[Kodokuna sakka]

Название: Дело о чёрной магии
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Пауль Бёк, Артур Лемм и т.д.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Мистика, Детектив, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование
Размер: Миди
Статус: Завершён.
Описание: — Вы не поверите.
— А вы попробуйте. (с)
Посвящение: Больному разуму.
Публикация на других ресурсах: Запрещаю.

Глава 7

Пауль смотрел на Артура… Леона и думал, что попал в странный-странный сон. Он не знал, что можно сказать в такой ситуации, да и вообще не понимал, можно ли всему верить. Не сходит ли он с ума? Ха, даже если и так, то что ему терять? Ничего. Он и так всё потерял, и сейчас, когда он верит, что снова начал жить, тогда пусть, пусть он будет сумасшедшим, сбрендившим следователем, который так и не смог исправить что-то в своей жизни.

Только вот как верить в сумасшествие, когда Леон крепко сжимает его руку, говорит о таких личных вещах, которые знали лишь они и никто больше, и смотрит так нежно и тепло, как?

Но сколько бы радости ни доставляло возвращение Леона, Пауль понимал, что центральная задача, которую нужно быстрее решить, — это проблема с демоном. Тем более, что следующей жертвой был сам Бёк.

— И что будем делать? — спросил Пауль, всё ещё взглядом лаская Артура.

Артур же не знал, что ответить. Если он попытается сразиться с демоном, то максимум, что он сможет сделать, — просто продлить жизнь Пауля на две-три секунды, если попытается заключить договор — тогда вернётся снова в загробную жизнь, и не факт, что демон будет верен своему слову. Он просто не знал, как поступить.

Когда он умер, он словно пропустил миллион световых лет и снова возродился из пепла, весь в белом и воздушном. Будто обременительного тела вовсе и не было, он — Леон — одно целое, круглое, шарообразное. Он — преисполненный сил, жизни, всё же знал, что чего-то лишён. Он блуждал в белом пространстве, долго, немыслимо долго, пока не оказался совершенно в другом месте, мире. Там его приняли, там ему подарили рай. В его душе больше не было места для усталости, голода, страха, печали, горя или ненависти, он не нуждался ни в чём, он стал свободным и будто трезвым. Только иногда его толстое стекло трезвости вздрагивало от голоса извне, а потом оно и вовсе начало покрываться маленькими трещинами. И когда его кокон окончательно разбился, рассыпался и рассосался в пустоте, Леон очнулся. Он вспомнил свою смерть, клубы дыма и злые языки огня, он вспомнил, как розы медленно погибали перед глазами, и он, придавленный балкой, не мог ни крикнуть, ни двинуться. Он вспомнил, как перед глазами возник тёмный силуэт, и век коснулись холодные руки, и тогда он заснул. Заснул вечным сном. Когда воспоминания о смерти встряхнули его, он вспомнил Пауля, потом свою семью, свой дом, друзей и родственников. Он вспомнил книги, которые любил читать, вспомнил сладкую вату, которую бесплатно раздавали во время осенних ярмарок, вспомнил свой первый поцелуй с Паулем и остальные несчитанные поцелуи и ласки. А потом голос извне снова позвал его, и Леон узнал в нём Пауля, и увидел, как тот ходит к нему на могилу, как мысленно держит, а потом и вовсе пытается призвать из мира мёртвых. Леон знал, что Пауль поступает неправильно, но был ошеломлён, когда его призыв удался. Он вернулся на землю вместе с рассветом. Совершенно неожиданно оказавшись в поле, среди цветущих маков. Обнажённый, молодой, сильный мужчина, совершенно потерянный и понимающий — это не подарок судьбы. Ведь с возвратом он получил знания о том, что есть демоны. Но Леон осознавал: эти сведения — лишь малая часть того, чем он вправе обладать.

Шли дни, потом месяцы, потом пролетел год, он еле встал на ноги, смог открыть цветочный магазин, научился зарабатывать деньги, научился быть взрослым и сам начал узнавать нового Пауля. Тот почти не изменился, в нём всё ещё жил тот юноша, который остался один. И чем больше Леон наблюдал за Бёком, тем сильнее ненавидел себя. Себя всего: юного и взрослого.

В ожидании демона Леон начал изучать оккультизм, читать древние легенды и мифы о демонах, посещать спиритические сеансы. Большая половина того, что делали люди, оказалась брехнёй. Современные ведьмы завлекали глупых женщин, говоря, что подорожник и кровь любимого человека смогут соединить их вместе вечной любовью. Говорили, что кусочек ткани любой одежды человека и семена бобов помогут связаться с тем миром. Ложь на лжи, и люди в это верили. Леону иногда казалось, что его смерть — шутка воображения, и что они с Паулем расстались уже давно, а он почему-то не может его отпустить. Но каждый раз, видя свою надгробную плиту в кладбище, он понимал, что давно как мёртв, что под землёй гниют его кости.

Пока Леон пытался пополнить свои знания и понять, как он смог вернуться и когда сам демон придёт за душой Пауля, он уяснил — это равноценный обмен. Жизнь за жизнь. Если Пауль хотел его вернуть, значит, он неосознанно дал согласие на свою жизнь. Тогда демон убьёт Пауля, а Леон — теперь уже Артур Лемм — спокойно доживёт своё.

Будучи уверенным в своей гипотезе, Артур не сразу заметил, как странно умирают люди. Только третье убийство насторожило его, а после четвёртого он понял — демон в их мире. Схема убийства нечисти пугала Леона, и он думал, что это больше смахивает на извращённое ритуальное жертвоприношение. Покопавшись во всемирной демонологической литературе, Леон узнал лишь одно — демон ищет Пауля, ведь его душа похожа на души тех, кто потерял и пытался вернуть. Поэтому гибнет столько людей. И пока нечисть не найдёт Бёка, смерти не прекратятся.

Леон не знал, как спасти Пауля. Он лишь смог притвориться человеком, кто во всём этом хорошо разбирается. Не более, а когда настал час расплаты, Леон растерялся.

— Я не знаю, — он склонил голову, не в силах посмотреть в глаза Паулю.

— Стоп, должен быть выход. Я же пока жив, и ты тоже. Мы найдём выход, — Бёк пожевал губы.

— Жизнь за жизнь, Пауль. Ты вернул меня, значит, нарушил какой-то баланс, значит... или я, или ты… И… — он тяжело задышал, — я вернусь.

— Ты с ума сошёл?!

— Ты предлагаешь дать этой твари забрать тебя? И всё? Я останусь тут, а ты будешь в Аду? И в чём тогда смысл моей жизни? — Леон взял Бёка за руку, сжал холодные пальцы, стараясь согреть их.

— А как я буду снова без тебя? — глаза Пауля наполнились слезами, и, чтобы скрыть их, он отвернулся.

Бёк ждал ответа, но Леон молчал. Он не хотел устраивать драку или скандал, хотя кулаки так и чесались. Сидевшая в нём обида душила его, затуманивая разум. Безмолвие будто гладило спящую агрессию внутри Пауля, и он, чтобы отвлечься, начал рассматривать комнату Леона. Да, тут живёт Леон. Всё в светлых, мягких тонах, ничего резкого, неприятного; шкафы и открытые полки, загромождённые книгами. Подсвечники в старинном стиле — особая страсть Леона, видимо, сохранилась ещё с той жизни.

Следователь остановил взгляд на подсвечниках. Оглядел все те, которые нашёл взглядом, — везде были свечи. Он поднялся, направился вон из комнаты, на кухню. Поражённый Леон не сразу последовал за ним, но, испугавшись, что демон может возникнуть в любую секунду, он вскочил, как кипятком ошпаренный, и пошёл за Паулем. Бёк же, найдя кухонную зажигалку, вернулся в спальню и начал зажигать свечи.

— Зачем ты?..

Бёк не дал Леону договорить, сразу отвечая на вопрос:

— Ты же сказал, что он боится света. Если электричество реагирует на сверхъестественную силу, тогда, может, свечки как-то да помогут, — он пожал плечами, продолжая начатое дело.

Леон со свистом выдохнул. Как могут свечи остановить демона? Если только они не церковные!

— Церковные! У меня есть церковные свечи! — воскликнул Лемм и снова вышел из комнаты.

Пауль подумал, что данная ситуация смешна — до последнего надеяться на хорошее, на спасение. Они могут спастись, если сам Бог их защитит. Но есть ли ему дело до двух людишек? Нет. И Бёк это знал.

Леон быстро вернулся, начал лихорадочно зажигать церковные свечи. В его руках была всего лишь маленькая охапка свечек — там их шесть или семь. Они надеются, что семь свечек спасут их от смерти?

— А они точно его остановят?

— В этом я уверен, Пауль, — Леон улыбнулся.

— И мы будем жить от свечки до свечки? Ты же знаешь, что в конце концов он меня убьёт. Не сегодня или завтра, так после. Если не в этом месяце, так в следующем. Зачем травить нашу жизнь? — следователь посмотрел на Леона. — И я не смогу жить, зная, что из-за меня умирают люди. Представь, сколько ещё невинных людей будет истерзано из-за меня? Да, город не мегаполис, но каждый день тут кто-то умирает. Этого умершего долго оплакивают, а потом начинают взывать к нему. Ходят каждый день на могилу, приносят цветы и сладости, молятся за него, а потом за себя, ждут. А дальше начинают задаваться вопросами: «Почему он?», «Зачем ты забрал его у меня?», «Ты не вернёшься?», «Ты не ответишь мне?»… И так по списку, до бесконечности, — Пауль сел на кровать, закрыл лицо руками.

Леон прекрасно понимал, что Пауль рассказывал о себе. Что он задавался такими вопросами, что он пытался его хоть на короткий миг, но вернуть. Вначале мысленно, но когда ответа не последовало, образов не приходило, а сны молчали, не давая никаких знаков, Пауль в отчаянии прибегнул к чёрной магии. И, по его мнению, не достигнув никакого результата, совершенно опустил руки. Пауль просто сказал, что он не жил, и чем возвращаться в то недалёкое прошлое, лучше сразу умереть. Леон всё хорошо понимал, но не мог принять.

— Я не знаю другого способа, как сохранить тебе жизнь, как и не знаю, как можно сделать так, чтобы мы остались здесь, на земле, вместе, — Леон не осознавал, почему, но говорил эти слова. Говорил и сожалел.

— Тогда… — Бёк опустил руки, и Пауль увидел его усталое лицо, — если нет выхода, давай уйдём вместе, а? — он сглотнул горечь в горле и продолжил: — Нам нечего терять, да и ничего не держит. Давай тогда вместе, м?

Леон подошёл к Паулю, опустился на колени и обнял его. Он не знал, что ответить. И незнание убивало его. Он видел, как медленно, но верно Пауль терял рассудок, терял способность здраво мыслить. Лемм знал, что у них нет другого выхода, кроме как быть вместе. Врут, что выход есть всегда. Для них его нет. Ведь как может быть ценна жизнь, если рядом нет любимого человека? Будут ли они вместе после смерти? Леон не знал, даже побывав в том мире, он не знал, что будет. И поэтому он не мог решить эту задачу, он не мог спасти ни Пауля, ни себя.

Часы показывали три ноль-ноль. Ночь ещё впереди, до рассвета куча времени. Спастись они не успеют, ведь демон уже два раза приходил. Он предупреждал, потом пытался забрать, но всем ясно: его не обмануть и не победить. Столько перечитанных книг о демонах, столько попыток узнать, как убить нечисть, но ничего не действовало, ничего не помогало. Лемм давно начертил пентаграммы в своём доме, чтобы чёрт туда не пробрался, он давно спрятал всякие магические мешочки в уголках квартиры, но, как оказалось, это не помогает и не поможет. Леон надеялся, что сможет создать из своего жилья крепость для Пауля, так спасти его, дать понять нечисти, что он его охраняет, но демон даже не заметил барьеров. Увы, это не фильм и не сказка, кто-то из них умрёт или же оба умрут. Лемм теперь это осознавал острее, чем когда-либо. И он был готов отдать свою жизнь, но жизнь Пауля он ценил. Даже зная, через что прошёл его любимый, он всё равно ценил эту жизнь, наполненную страданиями и неудачами.

— Я не знаю, сколько ещё у нас есть времени, но я хочу показать тебе, где я оказался впервые, когда вернулся на землю, — решился Леон, когда заметил, что одна из церковных свечек догорает.

Пауль всё понял, заметив наполненный страхом взгляд Леона. Они немедля захватили несколько свечек, спустились на улицу, сели в машину и на полной скорости погнали до выхода из города, в ту часть, где находился лес и поле. Часы показывали три сорок пять. Он сжимал в руках четыре свечки и думал, что уместнее было бы прочесть молитву, но, как назло, он ни слова не помнил, поэтому просто смотрел на пламя, как заворожённый. Звёзд на небе, как монет в колодце желаний насыпали. Холодный ветер гремел на улице, словно хотел спугнуть каждого ночного гуляку. И Бёк мёрз, хотя понимал, что уже ничего не имеет значения.

— Нужно было захватить твоё пальто, — заметил Леон, поднимая температуру кондиционера в машине.

— Да зачем оно уже, — Пауль попытался засмеяться, но вышло не очень удачно, что не укрылось от Леона.

— Я знал, что ты по мне скучаешь.

— Дико скучал.

— Прости.

— За что? Это же не твоя вина! — Бёк захотел взмахнуть рукой, но остановился, осторожно придерживая свечи.

— В тот день, когда начался пожар, я пытался смастерить маленький книжный чемодан для тебя. Я взял спички, мне понадобился огонь, чтобы склеить одну деталь, и я чуть не обжёгся, — Леон вздохнул, — со страху я бросил спичку в сторону, в общем, так и начался пожар. Я не смог его потушить, он так быстро разгорелся, и мне стало страшно. Я попытался выбежать из магазина, но на меня что-то упало, и я потерял сознание.

— Маленький книжный чемодан?!

— Да…

— Ты же обещал мне, что мы вместе его сделаем! — Пауль от злости сжался в кресле, ему захотелось ударить Леона, но, вспомнив о свечах, он остановился, только отвернулся в сторону окна, чтобы не беситься, глядя на Леона.

— Я хотел сделать тебе приятно, ты же так о нём мечтал, — Леон попытался оправдаться, но это не возымело никакого эффекта.

— Я хотел его сделать с тобой, понимаешь?! Вот и результат, ты из-за своей глупости погиб!

— Прости.

— Ты идиот.

— Да.

— И эгоист.

— Да.

— Хватить поддакивать, я хочу тебе врезать!

— Как доедем, — Леон сверкнул своим кошачьим взглядом и хитро улыбнулся.

Когда они доехали до пункта назначения, часы показывали четыре пятьдесят один. Поляна, где летом растут маки, была укрыта снежным пледом. Они вышли из машины. У Пауля осталось две свечки, остальные две догорели. Леон взял Пауля за свободную руку, и они прошли вглубь поляны. Чем дальше они шли, тем глубже становился снег. Бёк мёрз, его нос покраснел, а губы слегка посинели. Леон, казалось, не чувствовал холода.

Они остановились где-то посередине. Далеко-далеко от дороги и ближе к горизонту. Догорела ещё одна свечка, и Пауль грустно отряхнул остывший воск с пальцев.

— Здесь я очнулся. Это было летом, тут ещё маки повсюду росли.

Бёк хотел что-то сказать, но ощутил, как под ногами струится нечто горячее. Он посмотрел вниз и заметил, как под его ступнями образуется лужа из крови, она становится всё шире и глубже, пока не кажется озером.

— Леон! — закричал Пауль, но ничего, кроме кровавого озера, не увидел.

Он вздрогнул, и последняя, всё ещё горевшая свечка, упала в снег. Бёк схватился за голову, начал оглядываться, надеясь, что бесовщина пройдёт, и он еще раз увидит Леона. Но кровавое озеро поглощало его, как болото, всасывало в себя, не отпуская и не ослабляя хватку.

«Совсем как слепой», — ужаснулся Леон и подошёл ближе, чтобы обнять любимого, когда увидел, как Пауль начал шарить руками в воздухе, звать его и хлопать глазами, стараясь что-то увидеть. Однако Бёк не ощущал касаний извне, тепла и успокаивающих слов Леона. Лемм понимал, что сейчас Пауль один в своём кошмаре, беспомощный и затравленный.

— Возьми меня! — обратился он в пустоту. — Оставь его! Я тот, кто умер и должен находиться в загробном мире! Оставь человека в покое. Прошу.

В тишине раздался тихий, хриплый смешок. Смешок, таивший в себе дыхание смерти, вопли, плач страдающих и одиноких; звук влажной земли, которую вспарывают для того, чтобы заточить труп.

— Каков наглец, — зашипел обладатель смешка.

Леон обернулся, но никого не увидел. Чистое, звёздное небо минорно смотрело на него. А у горизонта теплел первый, слабый лучик солнца. Как давно они тут, оказывается.

— Прошу, оставь его в покое, — снова попытался Леон.

— Он провинился, — хихикнул демон.

— В чём? Что хотел вернуть человека, которого любит?

Демон ему не ответил, и Леон решился продолжить:

— Хоть раз не забирай душу невинного. Он хотел лишь встретиться со мной. Он не виноват в том, что любит.

Леон надрывал глотку, обращаясь в пустоту. Демон не появлялся, и казалось, будто он сам с собой говорит. Снова ощущение того, что это не реальность, поглотило Леона, и чтобы убедиться, что он не сходит с ума, он взглянул на Пауля. Пауль же практически терял сознание, его не держали ноги и глаза были полузакрыты. Бёка поддерживал Леон, прижимал к своей груди, пытаясь согреть.

Кровавое озеро дошло до подбородка, и Пауль ничего не видел. Он пытался двигать руками, но вязкая, алая, почти что бурлящая жидкость не давала возможности двинуться.

— А ты отдашь свою душу за него? — голос мерзко хихикнул, послышался чавкающий звук.

— Да, — твёрдо ответил Леон.

— Но он попытается снова вызывать тебя. Но ты не придёшь, второго шанса не будет. И если, а это «если» прочное, как сталь, призовёт кого-то умершего другой человек, и тот появится, и снова приду я, я заберу его с собой, — дикий, нечеловеческий смех разразился по всей поляне; в смехе мать потеряла новорожденного ребёнка, и её оглушительный плач вобрал в себя всё на свете.

Леон поёжился, прижимая Пауля сильнее к себе.

— Тогда… — Леон замер, но, собравшись с мыслями, потянулся левой, свободной рукой к спине. Он ещё раз оглянулся, но никого не было, он дёрнулся, но, совладав с собой, достал из-за пояса пистолет. — Пауль, Пауль, — позвал Леон, но Бёк не слышал.

Лемм поцеловал холодные как лёд, губы Пауля, начал читать молитву и, стискивая рукоять чёрного оружия, прижимать дуло к сердцу Бёка. Пауль уже задыхался в крови. Он не мог дышать, лишь чувствовал, как уже ледяная кровь проникает в него через полураскрытые губы и ноздри. Изредка он ощущал, как на губах цветёт тепло и вянет, будто волны то касаются и завлекают, то отходят и отторгают. Мыслей никаких не было, лишь густой туман обволакивал и скрывал всё, и Бёк думал, что оно к лучшему. Ведь последние воспоминания — яркие и тёплые, и нет ни страха, ни слёз.

Леон дочитывал молитву, закрыл глаза, его рука дрожала, и он всё повторял и повторял последнюю строчку молитвы, как… Он никогда не слышал, как стреляет оружие, и не думал, что возможно почувствовать, как пуля пронзает тело. Пауль вздрогнул в его объятиях и медленно опустился в пучину снега. Белоснежное покрывало неспешно укрывало его: вначале пропали конечности, а потом туловище, и лишь на поверхности снега расцвёл алый цветок, а из-под тонкой снежной вуали на лице выглядывали синие губы и кончик носа.

— А себя ты ведь не убьёшь, так? Побоишься уже, — демон смеялся, и Леон слышал, как сквозь вязкую тишину, напоённую уходящим гулом смерти, кто-то подходил к ним, и снег грубо хрустел под его ногами.

Леон знал, что это именно тот, кто забрал его в пожаре, кто накрыл холодом его глаза. И он уже не боялся. Он прижимал пистолет к своей груди, но уже не молился, лишь смотрел, как Пауля поглощает снег. Посчитал до трёх и спустил курок. Мёртвые должны оставаться в могилах, успевает он подумать до того, как пуля вонзается в его сердце.

Под утро снежное одеяло скрывает два тела.

@темы: Яой/слэш, Izu, Ориджинал

---

Под луной (Under the Moon)

[Kodokuna sakka]

Название: Под луной (Under the Moon)
Автор: IzushkBazaltovich
Бета: maybe illusion
Фэндом: Teen Wolf (Волчонок)
Рейтинг: R (пока что)
Пейринг: Стексон
Жанры: Слэш (яой), Юмор, Hurt/comfort, AU
Размер: Мини
Статус: в процессе написания
Размещение: Запрещаю.
Описание: Все события происходят после 2 сезона, когда Джексон уже стал оборотнем.
От автора: Я в шоке. Нет, честно. Когда я начала писать пролог, то пока ещё не было 18 серии, а потом... ну не знаю, вижу я схожесть.
Далее, вначале писался стерек, потом получилось что-то другое и перетекло в мини.

[1] Так, для начала хочу сказать, что для меня 3а не сущесвует, ну, в этом фике. Пока что с 3б не определилась, так как не знаю, будет ли Кира или её не будет. Впрочем, как и ногицунэ. Но альф, Джениффер, близнецов с их отношениями с Дэни и Лидией нет.

Глава 4

Данное Уиттмором обещание найти труп тревожило Скотта. И проблема крылась не столько в Джексоне, сколько в том, что Стайлз бы последовал за ним. Зная характер друга, МакКолл был уверен, что проблем станет больше, да и если злоумышленник выжил, тогда он снова попытается похитить Стайлза. Следовало как-то проконтролировать ситуацию, и самый лучший способ, который пришёл на ум, — консультация с Дитоном.

Ветеринар перевязывал лапку котёнка, когда Скотт вошёл в его кабинет. Котёнок слабо мяукнул, Дитон же поприветствовал МакКолла, моментально попросив ножницы со стола.

— Если честно, то я тут по делу, — начал Скотт.

— Я слушаю, — Дитон отложил в сторону ножницы, погладил котёнка и, взяв животное на руки, прошёл к клеткам.

— Мы нашли Стайлза, и… Джексон ранил похитителя в лесу, и он скорее был мёртв, чем жив, но мы его там так и оставили…

— Трупа нет?

— Нет, — Скотт вяло кивнул.

— Если бы это был оборотень, вы бы сразу всё поняли, тем более что с вами был Дерек. Скорее всего, труп просто убрали.

— Кто? — удивлённо бросил волчонок.

— Вот это вам и предстоит выяснить. И ещё, не думаю, что Стайлз сейчас в безопасности. Хотя, может быть, целью был не он, — ветеринар вздохнул.

— Предположим, что труп убрали, но кому всё это нужно? С Арджентами мы всё уладили, так что с охотниками проблем никаких. Больше никто не знает, что мы оборотни.

Скотт беспомощно развёл руками, ведь если они с мелкими проблемами в стае не могут разобраться и решить, что к чему, так как они смогут разобраться с этим?

— Может, люди и не знают, что вы оборотни, но, Скотт, за пределами города, кроме Арджентов, есть и другие охотники, как и другие оборотни. Став оборотнем, ты вступил в клановую систему. Пока ты бета, ты можешь многого не знать, но если станешь альфой, тогда нужно понимать, что ты делаешь, как и по каким законам ты живёшь, — Дитон подошёл к умывальнику.

Он выдавил жидкое мыло зелёного цвета на ладони и потёр их, тщательно намылил меж пальцами и помассировал подушечки, а потом долго держал руки под холодной водой.

— Дерек знает эти законы?

— Я не уверен. Частично — да, но не все. У него не было учителей, как и у Лоры. Эти законы знает Питер. Он знает больше, чем мы думаем. Но пока просто будьте осторожны.

Скотт безразлично оглядел кабинет, провёл рукой по лицу, прикусил губу. Обратиться к Питеру? Не самая хорошая идея, ведь все знают, что дядюшка Хейл любит врать, да и не факт, что он спокойно поведает о всех законах и секретах, царящих на их территории. Более того, он скажет, что это работа Дерека. Позиция «ждать и надеяться на лучшее» тоже не привлекала, в конце концов, если Стилински оказался жертвой, приманкой, тогда враг, который замахнулся на оборотня и сына шерифа, вполне уверен в себе и в своих силах. Что-то точно нужно делать, но Скотт пока не мог понять, что конкретно.

Попрощавшись с Дитоном, Скотт решил встретиться со Стайлзом.

***

После своего дерзкого заявления Джексон решил сразу же пойти на место преступления. Он долго принюхивался, пока не смог уловить, кроме густого и крепкого запаха Стайлза, лёгкий аромат крови. Днём лес казался безопасным и вполне комфортным, поэтому Уиттмор самозабвенно слушал музыку в наушниках, пользуясь лишь своим зрением и нюхом. В итоге он обнаружил следы крови, скрытые ветками и листьями. В памяти сразу ярко вспыхнула картина прошлой ночи, как он набросился на похитителя, вспорол его брюхо и продолжал его раздирать. Он детально помнил, как органы тяжело скатывались вниз, плюхаясь на влажную землю, сразу в грязь. Уиттмор всё прекрасно помнил, но почему-то доказательств не видел. Он даже помнил, как, выходя из леса, вытирал руки листьями, чтобы удалить следы крови. Но почему-то сейчас всего этого здесь не было.

Уиттмор опустился на корточки. Он не отводил взгляда от того места, где еле виднелось нечто, напоминающее кровь.

Углублённый в свои мысли, он не заметил, как между деревьями появился тонкий силуэт. Он несколько секунд стоял там, наблюдая за новообращённым, а потом исчез так же тихо и незаметно, как и появился.

И всё же уход незнакомца не остался незамеченным: Уиттмор слегка вздрогнул, он ощутил, как поменялся воздух, как слабо вздрогнула земля. Джексон резко поднялся и встал лицом к тому месту, где секундой раньше стоял незнакомец, но поляна была уже чиста. Уиттмор не вынул из ушей наушники, лишь незаметно отключил плеер. Он медленно двинулся к выходу из леса, прошёл мимо старых деревьев, кустов с шипами, и чем ближе он становился к трассе, тем активнее он ускорял шаги. Уже выбежав из леса, он запрыгнул в свою машину, снова посмотрел на отрешённую зелёную крепость, пытаясь понять, что его так напугало, но ничего не заметил.

Уже въезжая в город, Джексон успокоился. Его поток мыслей нарушил телефонный звонок.

Лидия сразу заметила странность в голосе Джексона. Попытавшись разузнать, что случилось, она поняла, что Уиттмор ничего не скажет, более того, в итоге он ей нагрубит, поэтому, подумав о том, что её хорошее настроение важнее всего, она решила поговорить с ним позже. Джексон удивился проницательности Мартин. Нет, он, конечно, знал, что она умная и смекалистая, но все её способности обходили Джексона стороной. Хотя Уиттмор уже понимал, что за год слишком многое изменилось, и они сами изменились, больше не в силах продолжать игру в местных короля и королеву.

Оставив машину в гараже, Джексон решил прогуляться, и почему-то прогуляться до дома Стилински.

Несмотря на вечернюю ветреность, погода днём держалась стабильно жаркая и душная. Солнце нещадно грело и разгоняло все тени. Уиттмору казалось, что идея прогулки была не очень хорошей, или же не стоило оставлять машину в гараже. Тем не менее, Джексон дошёл до дома Стайлза. Остановившись у ровного, ярко-зелёного газона, новообращённый прислушался.

Он мысленно проник в дом Стилински. Остановился в коридоре, оглянулся, прошёл вглубь дома, в зал, заметил, как на диване безмятежно спал шериф, а телевизор работал, показывая футбольный матч. Не найдя там Стайлза, он поднялся на второй этаж. Там было тихо, только в конце коридора, где находилась комната Стайлза, казалось, что-то шумело. Он медленно пробрался в спальню, на кровати спал Стайлз, являясь источником шума. Стилински не мог спокойно лежать, он ворочался в кровати, кусал губы, что-то бормотал. Джексон понял, что он видит кошмары.

Снова оказавшись на улице, Уиттмор решил пробраться в открытое окно. В конце концов, ему нужно было поговорить с жертвой. Ему казалось, что Стайлз что-то знал.

Недолго думая, Джексон залез на дерево, а потом, собравшись с силами, прыгнул в открытое окно Стайлза. Сверхъестественные силы приятно струились по его венам. Он был сверхчеловеком, и осознание этого будило в нём волка. Еле успокоившись, Уиттмор подошёл к кровати одноклассника.

Стилински вспотел, осунулся и, кажется, даже похудел. Его ключицы выпирали из-под майки, а скулы казались крупнее и острее.

Уиттмор склонился над его головой, снова почувствовал неповторимую стайлзовую панику, наморщился, но, в итоге решившись, позвал.

— Стайлз, — прошептал он, однако в комнате прозвучал лишь рык.

Уиттмор ещё раз позвал Стилински, и уже заметил, что вместо этого рычит, а с каждым рыком его тело медленно меняется: ногти становятся крупнее и длиннее, руки покрываются чёрными, толстыми волосами, а клыки растут, царапая щёки изнутри. От испуга Джексон вначале замолчал, а потом заскулил, когда Стайлз начал открывать глаза.

Джексон не хотел, чтобы его увидели таким.

@темы: Яой/слэш, Izu, Teen Wolf

---

Fly and smile

[Фоернутый меломан]

Название: Fly and smile
Автор: Мело
Фандом: ориджиналы
Персонажи: все разные
Жанры: юмор, повседневность, ангст, флафф, ужасы, гет, джен, слэш
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Короткие зарисовки по ассоциациям или ряду случайных слов. Абсурдно, весело, экспериментально)) может, кто и улыбнется.)

Сумчатый монстр

Камбала, сумка, лицо

Од­нажды Кам­ба­ла, бу­дучи ужас­но не­доволь­ной сво­ей плос­кой внеш­ностью, ре­шила до­бавить се­бе объ­ём­чи­ка. Так как плас­ти­чес­кий хи­рург Ту­нец сто­ил до­воль­но до­рого, она ре­шила пос­ту­пить де­шево и сер­ди­то, а имен­но – наш­ла сум­ку. До­воль­но кра­сивая, преж­де эта ве­щица хра­нилась на уто­нув­шем Мер­ри­уэзе­ре, и Кам­ба­ле по­вез­ло, что она во­об­ще о ней зна­ла. Цве­тис­тая, яр­кая, пыш­ная… Сум­ка от­вле­кала вни­мание на се­бя, и с тех пор Кам­ба­ла – плос­когру­дая и ано­рек­сичная, – гу­ляла по мор­ским прос­то­рам счас­тли­вая до­нель­зя, ведь ник­то те­перь не звал её плос­ко­дон­кой. Од­на­ко как-то раз она от ску­ки заг­ля­нула в сум­ку… и уви­дела там чу­жое ли­цо. Оно, ли­цо, бы­ло от­вра­титель­но-блед­ным – вва­лив­ши­еся ще­ки, взгляд дох­лой ры­бы (а ведь упа­си бо­же ры­бе уви­деть та­кой!) и от­висшая до дна сум­ки щел­ка­ющая че­люсть. Ли­цо при­над­ле­жало не­понят­но­му су­щес­тву, оно оби­тало в сум­ке, ды­шало её под­клад­кой, пор­ти­ло её всю… и тог­да Кам­ба­ла, вдо­воль на­ужа­сав­шись и вып­леснув ад­ре­налин в ви­де ик­ры на рез­вых ры­бок-кло­унов, скре­пя сер­дце взя­ла и выб­ро­сила свою мод­ную сум­ку к чер­тям мор­ским. Ибо кто зна­ет, что ли­цо то ей сде­лать мог­ло, а плос­когру­дость и пе­режить мож­но.

***

Воробьиный флафф

Ра­бота, праз­дник, мок­рый во­робей

В тот ве­чер - поз­дне­осен­ний, дож­дли­вомок­рый - Ему пос­час­тли­вилось за­кон­чить ра­боту по­рань­ше. Аж на пол­ча­са по­рань­ше, что ка­залось не­ведо­мой рос­кошью: у них, ли­тера­тур­ных ре­дак­то­ров, та­кое в ди­ковин­ку. Воз­душное Его нас­тро­ение, впро­чем, изо всех сил глу­шила хму­рая, неп­ри­вет­ли­вая по­года: она не ма­нила к се­бе, не зва­ла про­гулять­ся по за­литым от­ра­жени­ями до­мов ули­цам и вся­чес­ки от­го­вари­вала Его ид­ти до­мой. Он, од­на­ко, по­году не слу­шал, пусть и на­тяги­вал как мож­но мед­леннее тёп­лое паль­то и раз за ра­зом пе­рес­чи­тывал день­ги на про­езд в прох­ладном трол­лей­бу­се. Кста­ти, Он лю­бил трол­лей­бу­сы, ибо бы­ло в их нес­пешном дви­жении и по­качи­вании что-то осо­бен­ное. Что-то та­кое ро­ман­тично-сон­ное, ус­по­ка­ива­ющее... Что-то оп­ре­делен­но не­уло­вимое. Мысль о трол­лей­бу­сах, о ве­чере в трол­лей­бу­се, по­гаси­ла ед­ва тле­ющее же­лание за­ноче­вать в офи­се, и Он, на­конец, выш­мыгнул на­ружу.

А сна­ружи был хо­лод. И ли­вень. И тол­па с раз­ноцвет­ны­ми зон­ти­ками - праз­днич­ны­ми, яр­ки­ми. У Не­го его се­рый зонт за­был­ся до­ма, и от­то­го Ему приш­лось ла­виро­вать, пе­ребе­гать от кры­ши к кры­ше и при­жимать к ма­куш­ке тон­кий кейс. Под чет­вертой кры­шей Он ос­та­новил­ся, от­ды­шал­ся, на миг по­дарив воз­ду­ху го­рячее ды­хание. Ос­та­нов­ка бы­ла ря­дом, и Он вновь заз­ве­нел ме­лочью. Мо­нет­ки по­тёр­тые, пах­ну­щие ме­тал­лом - где-то сре­ди них был пя­тачок во­семь­де­сят треть­его го­да, но Он не за­метил. Не за­метил да­же тог­да, ког­да вы­ронил его из за­коче­нев­ших паль­цев.

Пя­тачок от­ка­тил­ся в сто­рону и упал ров­не­хонь­ко ря­дом с на­хох­лившим­ся во­робь­ем. Тот - серь­ез­ный до­нель­зя - пог­ля­дел на мо­нет­ку, клю­нул и, най­дя её несъ­едоб­ной, тот­час по­терял к ней весь свой пти­чий ин­те­рес. Ос­то­рож­но, ду­мая, не спуг­нет ли, Он при­сел ря­дом. Мок­рый во­робей, нас­квозь мок­рый, та­кой, что тель­це его сов­сем хруп­ким ста­ло, а на­мок­шие крылья отя­желе­ли. Он мед­ленно про­тянул к не­му па­лец - во­робей пос­мотрел вни­матель­но, но не ше­лох­нулся. Он роб­ко кос­нулся кры­ла - во­робей дер­нулся, от­прыг­нул, но не взле­тел. Как ес­ли бы не мог, и Он это сра­зу по­нял. Лов­ко, не при­чинив вре­да, Он быс­тро взял его в ла­донь и ак­ку­рат­но спря­тал во внут­ренний кар­ман паль­то, отог­нув во­рот. Хо­лод­ная дож­де­вая во­да ок­ро­пила ру­баш­ку, зас­та­вила Его вздрог­нуть и пок­рыть­ся му­раш­ка­ми, од­на­ко Его это не вол­но­вало. До ос­та­нов­ки ос­та­валось чуть-чуть, и Он по­бежал, бе­реж­но прик­ры­вая что-то ря­дом с сер­дцем.

Трол­лей­бус ед­ва за­мет­но по­качи­вал­ся. По­лупус­той, по­луноч­ной - Он си­дел у ок­на и с улыб­кой наб­лю­дал, как во­робей в его ла­донях ста­новил­ся со­бой. Пе­рыш­ки пос­те­пен­но вы­сох­ли, клюв заб­лестел, и птах те­перь по­ходил на тёп­лый пер­на­тый ша­рик с чёр­ны­ми бу­син­ка­ми-гла­зами. Он удив­лялся, как так во­робей не взле­та­ет, не по­кида­ет его, и в ко­неч­ном сче­те ре­шил­ся на­зав­тра по­казать его вра­чу. Черт зна­ет, ко­неч­но, где он най­дет ор­ни­толо­га. Черт зна­ет, ко­неч­но, чем Он сей­час его на­кор­мит - но Он сде­ла­ет всё, что в его си­лах. В кон­це кон­цов, сам Он точ­но та­кой же во­робей, вот толь­ко клю­ва у не­го нет, да го­ворить уме­ет.

***

Лемурьи заморочки

Шиш­ка, мар­тышка, гей

В од­ном зо­опар­ке – не бу­дем го­ворить, в ка­ком имен­но, да­бы из­бе­жать неп­ри­ят­ных пос­ледс­твий, – жи­ла-бы­ла мар­тышка Ма­руся. Жи­ла при­пева­ючи: ба­наны каж­дый день, ви­ног­рад каж­дые три дня и вос­торжен­ные лю­ди, оче­вид­но, вос­пе­ва­ющие её, Ма­руси­ну, кра­соту, прак­ти­чес­ки еже­минут­но. Впро­чем, су­щес­тво­вала во всем этом рос­кошном бы­тии са­моп­ро­воз­гла­шен­ной кра­сави­цы и ум­ни­цы од­на-единс­твен­ная лож­ка дег­тя в ви­де пре­лес­тно­го ле­мура по клич­ке Суш­ка. Что по­делать, проз­ва­ли его так, оши­боч­но за де­воч­ку при­няв… Пу­шис­тый, с длин­ным по­лоса­тым хвос­том, он си­дел в со­сед­ней клет­ке и со­вер­шенно не об­ра­щал на Ма­русю вни­мания, как бы та не ста­ралась. А она ста­ралась, бо­лее то­го, бук­валь­но из ме­ха вон лез­ла, что­бы её за­мети­ли: то кисть ви­ног­ра­да нев­зна­чай ки­дала, то яб­ло­ко под­ка­тыва­ла, то гра­ци­оз­но на ли­ане по­качи­валась. Суш­ке, од­на­ко, всё ни­почем, как буд­то нет у не­го дру­гих ин­те­ресов кро­ме сна да ана­насов, ко­торые он, как царь ка­кой, ку­шать из­во­лил. Ма­руся от­ча­ива­лась, но не сда­валась, и вот од­нажды да­ли ей как-то юные лю­ди не­понят­ные шту­ки вмес­то ба­нанов. Про­дол­го­ватые, ше­лушат­ся – не ви­дела преж­де мар­тышка та­ких чу­дес, ибо от­ку­да ей, аф­ри­кан­ской ма­даме, шиш­ки ело­вые ви­деть? Об­ра­дова­лась Ма­руся и по­бежа­ла сра­зу к Суш­ке – уж те­перь он точ­но ин­те­рес к ней про­явит, ведь ка­кая вещь за­бав­ная у неё в ла­пах! Шиш­ка сквозь прутья еле как про­лез­ла, ле­мур её в паль­чи­ки свои мох­на­тые взял, по­нюхал, на Ма­русю, на­конец-то, пос­мотрел. За­любо­валась бы­ло мар­тышка ле­мурь­им взгля­дом, да вот толь­ко не ус­пе­ла по­нять, что же имен­но он с по­дар­ком её де­лать со­бира­ет­ся – раз­вернул­ся Суш­ка к ней хвос­том и…

Не пы­талась бо­лее Ма­руся к се­бе вни­мание прив­ле­кать. Осо­бен­но, дру­гой по­роды обезь­ян, по­тому что «Гей, гей, ле­мур-гей!» – кри­чали сна­ружи тог­да и свер­ка­ли яр­ко фо­тов­спыш­ки, ну а Суш­ка… Ну а Суш­ка нас­лаждал­ся.

***

Студентик

Ча­сы - Ге­лен­джик - ана­нас - вре­мя - жо­па - урок - плёт­ка - яб­ло­ко - кро­лик - руч­ка - пи­пет­ка.

Ви­тя си­дел за сто­лом и нер­вно, в быс­тром тем­пе пос­ту­кивал но­гой по по­лу. Ча­сы ти­кали, ми­нуты шли, а кон­спек­ты, эти ко­рявые кон­спек­ты, так и не учи­лись. В го­лове па­рень­ка бы­ли лишь мыс­ли про обе­щан­ный ро­дите­лями Ге­лен­джик, где ми­ром пра­вят ана­насы, да де­вуш­ки в цве­тас­тых па­рео ис­полня­ют та­нец жи­вота.. Од­на­ко вре­мя и тут жо­пилось над ним по пол­ной: до ле­та бы­ло ка­тас­тро­фичес­ки дол­го. Аж шесть ме­сяцев, вклю­чая сес­си­он­ный и­юнь. И па­ры-то в этом се­мес­тре его ожи­дали жоп­ные, вро­де физ­хи­мии, где пре­под - су­ровый синь­оро по­мидо­ро ака ал­каш - бу­дет бить по его без то­го хи­лым из­ви­линам во­об­ра­жа­емой ко­жаной плет­кой. Нет, Ви­тя не лю­бил БДСМ, он во­об­ще был за доб­ро и жвач­ку, за яб­ло­ки и кро­ликов, но пре­под... Па­рень по­ежил­ся, вспом­нив это­го хит­ро­го стар­пе­ра. На­до учить, на­до учить, на­до учить... И так бе­дола­га за­учил­ся, что не за­метил, что вмес­то руч­ки в его ру­ках дав­но уж пи­пет­ка с зе­лен­кой ока­залась - вет­рянкой сту­ден­тик бо­лел, а от­то­го и бре­дил так ка­питаль­но.

***

Паучок

Па­кет, па­ук, руль, ане­мия, се­реб­ро

В па­кете бы­ло до­воль­но тем­но, ес­ли не счи­тать рас­се­ян­но­го лу­чика све­та где-то спра­ва. Аро­мат­но, вол­шебно пах­ло хле­бом – чёр­ным, ко­торый обя­затель­но в фор­ме кир­пи­чика. Та­ким, у ко­торо­го пер­во-на­пер­во от­гры­за­ешь не­пов­то­римо­го вку­са ко­роч­ку и толь­ко по­том с пред­вку­шени­ем ку­са­ешь све­жий мя­киш. Мно­гие по­купа­тели, ед­ва по­лучив за­вет­ную бу­хан­ку в ру­ки, шум­но вды­хали за­пах это­го осо­бен­но­го хле­ба, и про­дав­цы при ви­де них толь­ко лас­ко­во улы­бались.

Па­учок, по во­ле слу­чая по­пав­ший в па­кет, о вку­се хле­ба, од­на­ко, не знал, знал толь­ко про чу­дес­ный аро­мат и про фор­му кир­пи­чиком – с да­лекой ма­газин­ной пол­ки, где он час­тень­ко ка­чал­ся в сво­ей па­ути­не и наб­лю­дал за людь­ми, и не та­кое мож­но за­метить и за­пом­нить. Од­на­ко всег­да у­ют­ный и неж­ный за­пах сей­час нап­рочь был пе­речер­кнут тем­но­той и прох­ла­дой, столь неп­ри­выч­ной ма­лень­ко­му па­уч­ку. Он, па­учок, с ми­нуту ле­жал не­под­вижно, раз­ми­ная лап­ки и вспо­миная, как и по­чему мог ока­зать­ся в та­ком мес­те. На ум при­шел яр­кий свет, не­доволь­ный крик – ка­жет­ся, стар­ше­го в сме­не про­дав­ца – и рез­кий взмах мет­лы, пос­ле че­го вос­по­мина­ния злос­час­тным об­ра­зом об­ры­вались. Так он, зна­чит, упал в чей-то па­кет, сме­тен­ный вниз жёс­тки­ми пруть­ями, по­терял свой род­ной дом и, ху­же то­го, те­перь нап­равля­ет­ся в нас­то­ящую не­из­вес­тность!

Па­учок зад­ро­жал от вол­не­ния, но мед­лить и ос­та­вать­ся в не­веде­нии боль­ше не мог. Он про­вор­но вы­караб­кался из-под лег­кой упа­ков­ки же­ватель­ной ре­зин­ки с мя­тым вку­сом и бо­яз­но выг­ля­нул на­ружу че­рез кро­хот­ную дыр­ку. Че­тыре па­ры глаз тот­час ед­ва ли не ос­ле­пил днев­ной свет, и па­учок нес­коль­ко дол­гих се­кунд при­выкал, зак­ры­вая и от­кры­вая гла­за мох­на­тыми лап­ка­ми. Пос­ле пер­вым, что он уви­дел, был тём­но-се­рый руль с эм­бле­мой по­сере­дине и мас­сивная муж­ская ру­ка с круп­ны­ми ча­сами на за­пястье. За­тем раз­дался свист вет­ра, и па­учок, пе­реве­дя взгляд вы­ше, уви­дел над­ви­га­ющий­ся на не­го пей­заж из об­ла­ков и мель­ка­ющей зе­леной лис­твы. Цвет не­ба в ок­ру­жении бе­лых об­ла­ков был та­ким, ка­ким обыч­но бы­ва­ет цвет кро­ви у лю­дей с ане­ми­ей: блед­но-блед­но ро­зовый, слов­но из не­го, не­ког­да крас­но­го, вы­лили в ни­куда все яр­кие крас­ки, но ни­чего лиш­не­го, ни­чего не­под­хо­дяще­го в этой при­чуд­ли­вой гам­ме не бы­ло.

За­чаро­ван­ный от­крыв­шей­ся кра­сотой па­учок не сра­зу за­метил, что ма­шина, где он по во­ле судь­бы ехал, ос­та­нови­лась. Пос­лы­шал­ся дет­ский го­лосок, и па­учок сра­зу пос­пе­шил спря­тать­ся об­ратно в па­кет – по опы­ту знал, что дет­ские ру­чон­ки до доб­ра не до­водят. За­та­ив­шись под чем-то шур­ша­щим, па­учок го­товил­ся к по­бегу, ис­крен­не на­де­ясь, что он удас­тся, что он вы­пута­ет­ся из воз­никшей проб­ле­мы и об­ре­тет но­вую па­утин­ку, луч­ше ста­рой в сто крат... Го­лосок тем вре­менем был всё звон­че, све­та вок­руг ста­нови­лось всё боль­ше, и тут па­учок не­ожи­дан­но под­нялся в воз­дух. Ока­залось, он со стра­ху на­мер­тво вце­пил­ся в фоль­гу цве­та се­реб­ра – фоль­гу, в ко­торую был за­вер­нут бель­гий­ский шо­колад! Ма­лень­кий маль­чик, ра­зуме­ет­ся, за­виз­жал, в па­нике зат­ряс ру­ками не­боль­шую плит­ку, а па­учок вы­пус­тил нес­коль­ко па­ути­нок и рез­во спус­тился на зем­лю, пос­ле че­го юр­кнул в тра­ву и спря­тал­ся под лис­том ло­пуха.

Ре­вуще­го ма­лыша ещё дол­го ус­по­ка­ива­ла ни­чего не ус­певшая по­нять ма­ма, под лис­том круп­но­го ло­пуха не ока­залось ни­кого, кро­ме ма­лень­кой божь­ей ко­ров­ки, и па­учок, на­конец, об­легчен­но вздох­нул – его по­бег в но­вую жизнь удал­ся.

***

Абориген Билли

Майка, ананас, манга, ментос, учитель, кино, зажигалка, солнце

Жил-был на Гавайях один абориген. Ну, как абориген, он просто придерживался образа жизни своих далеких предков, тогда как остальные гавайцы постепенно превращались в обычных американцев, которых полных-полно в остальных штатах. Медленно, но верно уходили из обихода традиционные соломенные бунгало, яркие парео, пышные венки из крупных цветов в качестве подарка приезжим – их место занимали сверкающие небоскребы, джинсовые шорты и купончики на бесплатный Wi-Fi в бесчисленных отелях. И Биллу, вышеупомянутому аборигену, это всё жутко не нравилось. В знак своеобразного протеста он приходил на официальные встречи в украшенной разноцветными пятнами майке, чествовал случайных туристов сочными ананасами и по ночам пел народные гавайские песни. Конечно, друзья пытались обратить его в новую, скажем так, веру модернизма, но Билл всё равно оставался непреклонен.

До тех пор, пока как-то вечером он не обнаружил на пляже чью-то небольшую сумку, небрежно оставленную под одной из многочисленных пальм. Кислотно-желтого оттенка, с мультяшной мордочкой на застежке и болтающимися на замочках забавными брелоками.

Как истинный потомок любопытных гавайцев, Билл не смог пройти мимо и не заглянуть украдкой в сумку, явно приехавшую откуда-то издалека: коренной народ предпочитал большие и просторные сумки, а не такие, которые можно сунуть едва ли не в карман. В сумке же, согласно её размеру, оказалась лишь потрепанная книжечка и пёстрая упаковка «Ментос» с мятным вкусом. Довольно обычные вещи, надо сказать, особенно для западников. Повертев пачку конфет в руках, Билл убрал её обратно и с интересом раскрыл книжку, которая оказалась куда непонятней, чем показалось на первый взгляд. Во-первых, вместо букв там были черно-белые картинки с облачками текста, которые, как догадался Билл, служили высказываниями нарисованных героев. Во-вторых, они были вверх ногами, и местный абориген с недоумением обнаружил, что читать находку нужно не слева направо, как обычную книгу, а справа налево, как какую-нибудь японскую… Точно. Перевернув книжицу вверх ногами, Билл, наконец, прочёл название: «Крутой учитель Онидзука. Том 23». На ум пришла фоновая информация, почерпнутая из разговоров и газет, и Билл с воодушевлением понял, что перед ним не что иное, как манга. Рисованная история, в общем, образец традиционного японского искусства.

Тут стоит заметить кое-что. Не то чтобы Билл был поклонником искусства в целом, например, он не понимал ценность «Черного квадрата» Малевича, но он никогда не принижал и не оскорблял то или иное произведение, причем, неважно, литературу или, допустим, картину. Уважение к любому творению человека, ну, понимаете. Так получилось и с мангой: несмотря на смешок, прозвучавший при виде перекошенной рожицы, и сложившийся в голове стереотип «подобные вещи только для детей», Билл только бережно убрал книжицу в сумку, подивившись своеобразной рисовке, и выпрямился. Отдать бы это в бюро находок, да поскорее – хозяин сих сокровищ уже точно должен был начать волноваться.

А рядом безмятежно шумело море. Волны накатывались на берег, слизывали песок и гальку, шлифовали камни до гладкого блеска. Билл вынул из кармана толстенькую сигару, блестящую зажигалку – едва ли не единственное изобретение современности, что он любил – и щелкнул колесиком. Закурил, смотря вдаль, на воду и ярко-красный закат, как какой-то герой типичных киношных вестернов. Может быть, в новом мире и нет ничего дурного? Может быть, забавная манга и мятный ментос таки заслуживают своего места в вехах истории? В конце концов, чего только не было в прошедших эпохах, каких только традиций не придерживались люди, но каждый раз старым устоям приходилось тесниться, а потом и вовсе исчезать… Это течение времени, и плыть против него просто невозможно. По крайней мере одному.

Билл коротко ухмыльнулся своим внезапным философским мыслям. Вынув из кармана бумажку, он аккуратно завернул в неё окурок сигары, несколько задорно подхватил сумку и неспешно зашагал в сторону города. Жаркое гавайское солнце лучами било в его спину, и бывший абориген с улыбкой подумал, что уж оно-то точно останется неизменным.

***

Мари

Гнездо, юбка, браслет, рис, маркер

Звон будильника. Мари приоткрыла глаза, приготовилась было снова, уже раз в пятый, ударить по несчастным круглым часам ладонью, как тут внезапно поняла, что на циферблате уже половина одиннадцатого утра. Половина. Одиннадцатого. Утра.

– Твою ж мать!!

Не скупясь на смачные выражения русского матерного, которые Мари, как лингвист от Бога, использовала каждый день да не по разу, она вскочила со скрипнувшей кровати и на всех парах понеслась в ванную. Едва не запнулась о тапочки, чуть не снесла громко мяукнувшего от испуга кота, практически впечаталась носом в стену коридора. Что поделать, никто не виноват в назначении свидания на воскресный полдень – в другие дни времени нет, а ухажеров с менее забитым графиком… тоже нет, вот такая нелепая оказия.

Включив холодную воду, Мари мрачно уставилась на свое отражение в зеркале. Привычное после сна гнездо на голове, сбитые набок пряди отросшей челки и торчащие во все стороны бесполезные шпильки, которые она вчера по рассеянности забыла вынуть из волос. Не слишком яркие, но довольно заметные синяки под глазами и вскочивший покрасневший прыщик на подбородке дополняли сонный образ как нельзя лучше.

– Ну и красотка же ты, Марь Васильна, хоть сейчас на подиум, – негромко сказала отражению Мари, после чего улыбнулась и принялась за умывание. Несмотря на сарказм, девушка на деле себя очень любила, низкой самооценкой не страдала, кроме того, у неё ещё оставалось полтора часа на то, чтобы привести себя в маломальский порядок и не спугнуть очередного кавалера. Как там его имя? Точно, Жорик. Жорик-мажорик, с парфюмом от Армани и дорогими запонками на рукавах рубашки. Очередной из, который вряд ли станет её мужем, но который совершенно точно поможет приятно скоротать выходной.

Через пятнадцать минут Мари уже сидела за трюмо, старательно наводя легкий марафет из тонального крема, пудры, подводки и туши. Большего не хотелось, но выглядеть красиво надо было кровь из носу. Белый кот по кличке Аристофан мягко тёрся о её ноги, выпрашивал своеобразного внимания, но все его попытки неизменно улетали в молоко.

– Так, Аристофуша, у меня сегодня чрезвычайно важный день, и не вздумай мне его испортить. И так сегодня спал у меня под боком, тебе этого мало?

Кот ответил протяжным «мяу», говоря, видимо, что да, хозяйка, мало, а Мари тем временем с задумчивым видом стояла перед шкафом, выбирая, что же надеть. Платье? Сегодня ветрено, а быть Мэрилин Монро не всегда выгодно. Джинсы? Сегодня тепло, а париться не особо хочется. Юбка?.. Пожалуй, идеальный вариант. Мари сняла с вешалки светлую юбку, после чего принялась спешно её гладить. Под юбку вскоре нашлась милая футболка, а под футболку – симпатичный браслет. Увы, не пандоровский, ибо Мари не сидела на денежных мешках, да и желания следовать мейнстриму, впрочем, у неё не было никогда.

– Вот теперь, Марь Васильна, выглядишь ты потрясающе, - придирчиво рассматривала себя в отражении Мари. Жорику должно понравиться, хотя когда Мари вообще думала о парнях? Ей нравилось нравиться самой себе, куда там каким-то мужланам до оценки её неземной красоты. – Главное не есть рис в ресторане, надеюсь, мы туда не пойдем.

Последним штрихом в утренней спешности – которая удачно обернулась полной боевой готовностью – стала записка Мари самой себе, одна из тех, которые она писала каждый день. Взяв маркер, девушка размашисто написала на ярко-жёлтом стикере «Если что – ты неотразима!», прикрепила его магнитиком на холодильник и со смешком ушла, не забыв сумку.

Ибо вдруг Жорик-мажорик разочарует?

@темы: Мело, Ориджинал

---

Некому

[Фоернутый меломан]

Название: Некому
Автор: Мело
Фандом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Анни, Берик
Жанры: джен, повседневность, ангст
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Пусть. Всё равно это уже не допишется и не перепишется. Разучился автор. И погряз в одиночестве.

Пять ут­ра, ес­ли би­оло­гичес­кие ча­сы вер­ны. Ан­ни до­веря­ет сво­ему те­лу, до­веря­ет сво­ему ра­зуму, и раз чутье под­ска­зыва­ет, что ей се­год­ня не зас­нуть, так и слу­чит­ся. Она бес­шумно пе­рево­рачи­ва­ет­ся на спи­ну, за­киды­ва­ет ру­ки за го­лову, прик­ры­ва­ет гла­за. Мол­ча не­нави­дит та­кие но­чи – бес­сонные, на­пол­ненные ко­мари­ным пис­ком и ду­хотой. Да­же и не ска­зать, что ху­же: это или те дол­гие, хо­лод­ные не­дели на пу­ти к Сте­не. Не­дели, где страх не ис­че­зал ни на ми­нуту, не­дели, где смерть сту­пала по сле­дам че­тырёх де­тей, не­дели…

Ан­ни от­кры­ва­ет гла­за и мед­ленно вы­дыха­ет. Ти­шина, вок­руг по-преж­не­му сто­ит ти­шина, а пе­ред её гла­зами – ма­лень­кий Бе­рик. Во­лосы ёжи­ком, тём­ные гла­за, ко­нопа­тый нос. Го­рячие ру­ки, ши­рокая улыб­ка, гром­кий го­лос. Ан­ни не за­была ни од­ной чер­ты дру­га, ко­торо­го по­теря­ла, тог­да как прош­ло уже столь­ко лет. Да и как мож­но за­быть то­го, кто до ги­бели каж­дую ми­нуту был ря­дом?

Скри­пит чья-то кро­вать. Па­мять Ан­ни тем вре­менем ус­лужли­во под­ки­дыва­ет ей сце­ну из прош­ло­го: мрак, шу­мящий лес, сла­бый кос­тер, Бер­тольд в об­нимку с Рай­не­ром, а она с Бе­риком, что­бы хоть как-то сог­реть­ся. Он по­выше, и по­тому его под­бо­родок нес­коль­ко не­удоб­но упи­ра­ет­ся ей в ма­куш­ку, от­че­го, впро­чем, соз­да­ет­ся при­ят­ное ощу­щение за­щиты и за­боты. Слыш­но, как Бе­рик впол­го­лоса пе­репи­ра­ет­ся с Рай­не­ром нас­чёт ка­кой-то ерун­ды, тог­да как ру­ками креп­ко при­жима­ет Ан­ни к се­бе и сам нем­но­го дро­жит от ле­дяно­го вет­ра. Тог­да он час­то мерз, Бе­рик, но ни­ког­да не приз­на­вал­ся в этом: он до кон­ца пред­по­читал сжи­мать ку­лаки – по­чему-то всег­да тёп­лые, – и ид­ти впе­ред с гор­до под­ня­той го­ловой. Хвас­тун и не­воз­можный храб­рец. Дра­чун и не­веро­ят­ный то­варищ. Ду­рак и нас­то­ящий…

Ан­ни са­дит­ся на кро­вати и при­тяги­ва­ет ко­лени к гру­ди. Ра­ди ин­те­реса пы­та­ет­ся пред­ста­вить взрос­ло­го Бе­рика – и тер­пит кол­кую не­уда­чу. Бе­рик из её цеп­кой па­мяти не хо­чет по­кидать детс­тво, нес­мотря на все фан­та­зии, ка­жет­ся, что он нав­сегда ос­та­нет­ся для неё ма­лень­ким, или же она прос­то ни­ког­да не вы­рас­тет вмес­те с ним. С од­ной сто­роны это пу­га­ет, но с дру­гой… Ан­ни да­же бла­годар­на соз­на­нию, что всё скла­дыва­ет­ся имен­но так – силь­ный, вы­сокий Бе­рик с тай­ной за сер­дцем и серь­ез­ностью в гла­зах мо­жет ока­зать­ся для неё бес­ко­неч­но чу­жим. Да­леким и не род­ным, и нуж­но ли это тог­да? Нуж­но ли ожив­лять его в сво­их снах и меч­тать о на­деж­ных объ­яти­ях?

Ан­ни рез­ко ло­жит­ся об­ратно и нак­ры­ва­ет­ся оде­ялом с го­ловой.

Где-то в со­сед­нем кор­пу­се Бер­тольд об­ни­ма­ет Рай­не­ра, по­тому что ина­че ему снят­ся кош­ма­ры.

Ан­ни это зна­ет. И Ан­ни об­ни­мать не­кому.

Не­кому уже мно­го лет.

@темы: Джен, Shingeki no Kyojin, Мело

---

Хэй, босс!

[Фоернутый меломан]

Название: Хэй, босс!
Автор: Мело
Фандом: Saints Row: The Third
Персонажи: ж!Босс, Святая
Жанры: фемслэш, флафф, повседневность, POV
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Вместо зубрежки билетов автор играет в SR и пишет фанфики. Даже не фанфики, а зарисовки, которые в большее, впрочем, вряд ли вырастут. Так что сей драббл без претенциозности на оригинальность или глубокий смысл, really.

– Хэй, босс!

Мать твою, она слы­шит де­сят­ки «Хэй, босс!» на дню, и по­тому ве­чером, ког­да я встре­чаю её в пен­тха­усе с этой са­мой фра­зой – на­роч­но ска­зан­ной, ко­неч­но, – она го­това ме­ня убить. Прос­то мол­ча, не­навис­тно смот­рит, за­тем вы­тас­ки­ва­ет из ко­буры пис­то­лет, прис­тавля­ет его к мо­ему лбу и с иро­ни­ей го­ворит, что уж в сле­ду­ющий раз точ­но спус­тит ку­рок. Я в от­вет лишь сме­юсь и пе­рех­ва­тываю её ру­ку: это лег­ко сде­лать, по­тому что со мной она рас­слаб­ле­на. По­тому что ещё один на­сыщен­ный пе­рес­трел­ка­ми и аван­тю­рами день за­кон­чен, и она го­това от­дать­ся мне вмес­то не­оно­вого Сти­лу­оте­ра, где на ули­цах веч­но про­ис­хо­дят стыч­ки с ка­кими-ни­будь Мор­ген­штерн или Лу­чадо­рами.

Фи­гураль­но от­дать­ся, ко­неч­но. Это не зна­чит, что Босс, обыч­но не­зави­симая и гор­дая, на­еди­не со мной прев­ра­ща­ет­ся из рос­кошной ль­ви­цы в не­вин­но­го ко­тен­ка. Ско­рее на­обо­рот: она ста­новит­ся ещё бо­лее страс­тной, пусть и при­об­ре­та­ет сво­еоб­разную неж­ность – че­го толь­ко сто­ят её по­целуи, уку­сы в пле­чо и бо­лее… ин­тимные лас­ки. У ме­ня веч­но крас­не­ют уши, ког­да я не­наро­ком вспо­минаю о на­ших но­чах, при ви­де че­го Босс толь­ко хи­хика­ет и да­ет мне лег­кий под­за­тыль­ник. Черт, а ведь да­же её под­за­тыль­ни­ки от­зы­ва­ют­ся во мне при­ят­ной тя­жестью в ни­зу жи­вота и же­лани­ем ута­щить её ку­да-ни­будь в под­во­рот­ню под все­об­щий шу­мок.

Один раз, меж­ду про­чим, ута­щила.

Дек­ке­ры и Свя­тые пе­реме­шались в си­не-фи­оле­товой вя­зи под ры­же-ог­ненные зал­пы, ог­лу­шитель­но гре­мели взры­вы гра­нат, а я и Босс жад­но це­лова­лись в те­ни на­веса од­но­го из до­мов. И это бы­ло до бе­зумия, до оду­ри хо­рошо: знать, что вок­руг тво­рит­ся ед­ва ли не ха­ос, и об­ни­мать при этом са­мую кра­сивую, са­мую чувс­твен­ную и лю­бимую жен­щи­ну на це­лом све­те. Это сей­час я нас­толь­ко сен­ти­мен­таль­на, но тог­да та­кие мыс­ли да­же не по­сети­ли мою го­лову – да и кто бы ду­мал о ми­ре и ро­ман­ти­ке в по­доб­ный мо­мент? Её об­жи­га­ющие по­целуи ос­та­вались мят­ным ды­хани­ем на мо­их гу­бах, шее, клю­чицах, ще­ках… Сов­ру, ес­ли ска­жу, что по­том мы выш­ли и на ра­дос­тях ге­ро­ичес­ки пе­реби­ли всех Дек­ке­ров, нет. Мы выш­ли с под­ня­тыми пис­то­лета­ми тог­да, ког­да пос­ледний «дек­ке­ренок» на чет­ве­рень­ках упол­зал в пе­ре­улок.

Иног­да я бо­юсь, ко­неч­но. Как пра­вило, по но­чам, ког­да Босс спо­кой­но спит ря­дом и я слы­шу её ров­ное ды­хание. Иди­оту по­нят­но, что ког­да-ни­будь мы обе по­лучим по пу­ле в грудь, и это все­го лишь воп­рос вре­мени, а не воз­можнос­ти, но мне всё рав­но страш­но. Страш­но по­терять, пой­мать пос­ледний вздох и ос­тать­ся ря­дом с ти­шиной. Так что по но­чам, ког­да нас га­ран­ти­рован­но ник­то не тро­га­ет, я об­ни­маю её креп­че, чем днём. И приз­на­юсь в люб­ви толь­ко по но­чам, ког­да нас точ­но ник­то не слы­шит, на что она толь­ко улы­ба­ет­ся и гла­дит ме­ня по во­лосам. А мне боль­ше­го и не на­до, я и так всё знаю. Про неё и про нас.

Хэй, босс.

Я всег­да бу­ду ря­дом и ни­ког­да не пе­рес­та­ну так те­бя звать, ты же зна­ешь?

Зна­ешь.

И толь­ко ки­ва­ешь, про­тяги­вая мне оче­ред­ную си­гаре­ту из по­лупус­той пач­ки.

@темы: Другие фэндомы, Saints Row: The Third, Юри/фемслэш, Мело

---

Родной

[Фоернутый меломан]

Название: Родной
Автор: Мело
Фандом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Райнер, Бертольд
Жанры: джен, повседневность, флафф
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: У автора сессия, а автор в ночи понедельника успокаивается тем, что пишет фанфики. Почему именно про Бертля и Райнера - автор сам не знает, но он по ним, честно говоря, просто скучает. Может, ООСно.

– Слу­шай, Рай­нер…

– М?

При не­яр­ком све­те фо­нарей, вок­руг ко­торых би­лись ноч­ные мо­тыль­ки и жуж­жа­щая мош­ка­ра, два ус­тавших пос­ле ве­чер­ней тре­ниров­ки бой­ца ле­жали на уже пок­ры­той ро­сой тра­ве и от­ды­хали. Не те­лом – в пер­вую оче­редь, ду­шой. Это бы­ло за­мет­но по рас­слаб­леннос­ти Рай­не­ра, без­мя­теж­но за­кинув­ше­го ру­ки за го­лову, и по мель­ка­ющей улыб­ке Бер­толь­да, ло­вив­ше­го па­да­ющие звез­ды взгля­дом – что ещё бы­ло ждать от тех, кто ро­дил­ся и про­вёл всё детс­тво сре­ди ле­сов и озёр.

– Рас­ска­жи мне сказ­ку.

– Сказ­ку? – Рай­нер удив­ленно пос­мотрел на то­вари­ща, по­вер­нув го­лову в его сто­рону. За­метил мор­щинку на его лбу и ран­ку в угол­ке рта. – Бертль, у те­бя что, детс­тво в шта­нах за­иг­ра­ло? Я в пос­ледний раз те­бе сказ­ки рас­ска­зывал, ког­да…

– Ког­да мне бы­ло шесть, я пом­ню, – тер­пе­ливо про­дол­жил Бер­тольд. – Но мне уже шес­тнад­цать, зна­чит, я не слы­шал ска­зок де­сять лет, тог­да как их из го­да в год нуж­но слу­шать как мож­но ча­ще. Имен­но слу­шать, как их рас­ска­зыва­ет кто-то… кто-то род­ной или близ­кий…

– А я вот те­бе кто? Род­ной или близ­кий?

Заз­ве­нел сов­сем ря­дом ко­мар, но Бер­тольд толь­ко от­махнул­ся от не­го ру­кой. Пос­мотрел сно­ва на не­бо, рас­черчен­ное не­рав­но­мер­ной сет­кой соз­вездий, и вздох­нул.

– По­чему ты спра­шива­ешь, ког­да зна­ешь от­вет?

– Ну, та­кие ве­щи при­ят­но слы­шать, а не осоз­на­вать. Мне вот ты род­ной, я тут да­же не ду­маю дол­го, и так всё по­нят­но, – Рай­нер от ду­ши прих­лопнул на­зой­ли­вого ко­мара ла­донью, пос­креб мес­то уку­са ног­тя­ми. – Хо­тя меж­ду близ­ки­ми и род­ны­ми раз­ни­цы осо­бой нет, да?

– Во­об­ще-то есть, – Бер­тольд каш­ля­нул, а Рай­нер не­замет­но за­катил гла­за, – ес­ли по­думать, род­ным счи­та­ет­ся че­ловек, с ко­торым ты свя­зан по кро­ви. А близ­ким – тот, с кем ты по ду­ху, по жиз­ни очень тес­но…

– Раз­ве род­ным нель­зя стать без кров­но­го вме­шатель­ства? – прер­вал раз­мышле­ния ув­лекше­гося Бер­толь­да Рай­нер. Нас­ту­пила мяг­кая ти­шина, толь­ко жуж­жа­ли где-то шме­ли или кто-то очень на них по­хожий. Ста­ло душ­но, слов­но пе­ред гро­зой, но двум бой­цам, двум на­пар­ни­кам и двум друзь­ям бы­ло всё рав­но на по­году.

– Мож­но. На­вер­ное, мож­но, ведь род­ной – не обя­затель­но родс­твен­ник. Род­ной это кто-то, кто прос­то всег­да ря­дом, на ко­го мож­но по­ложить­ся. Кто-то, за ко­го всег­да бо­ишь­ся, кто-то, кто под­держит те­бя тог­да, ког­да все от­вернут­ся. Кто-то та­кой…

– В об­щем, та­кой, как я. Для те­бя.

– Ну, да. Мож­но и так ска­зать.

Вда­леке пос­лы­шались ве­селые го­лоса кур­сантов, ко­торые шли в кор­пус из сто­ловой. Об­мен шут­ка­ми, свист и то­пот ног. Ско­ро да­дут от­бой, по­рядок на­рушать нель­зя. Рай­нер не­хотя сел, смах­нул с плеч на­лип­шие влаж­ные тра­вин­ки и пос­мотрел на всё ещё ле­жаще­го ря­дом Бер­толь­да.

– Прос­ти, сказ­ки се­год­ня не по­лучи­лось. В дру­гой раз с ме­ня две?

– В дру­гой раз с те­бя две.

Бертль по­тер нос и под­нялся сле­дом за дру­гом. Или за близ­ким дру­гом. Или не то и не дру­гое – под­нялся вслед за род­ным че­лове­ком.

По­тому как он нег­ласно стал та­ким уже дав­но.

@темы: Джен, Shingeki no Kyojin, Мело

---

[Фоернутый меломан]

Название: Хайку
Автор: Мело
Фанданго: Gintama
Персонажи: Джои, Шоё-сенсей
Жанры: повседневность, джен, флафф
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: Если честно, автор в первый раз пробовал писать хайку. Потому ему немного страшно, немного мандражно.

- И так са­мураи нес­ли в сво­их сер­дцах доб­лесть и гор­дость, лю­бовь к ро­дине и ува­жение к вра­гам...

Й­оши­да Шое опус­тил пот­ре­пан­ную кни­гу, из ко­торой по­рой, ув­лекшись, за­читы­вал це­лые пред­ло­жения и аб­за­цы. Жа­ра и­юль­ско­го дня оку­тыва­ла не­боль­шую ком­на­ту теп­лым све­том и слад­кой дре­мой, ка­залось, сон­ной бы­ла да­же слу­чай­но за­летев­шая с ули­цы ба­боч­ка с зо­лотис­ты­ми крыль­ями - уже нес­коль­ко ми­нут си­дела она нед­ви­жимая на су­хих ва­силь­ках оси­баны. Три маль­чи­ка, три бу­дущих са­мурая, из-за этой са­мой дре­мы слу­шали учи­теля впо­луха. Гин­то­ки ле­жал на сто­ле с зак­ры­тыми гла­зами, Та­касу­ги под­пи­рал го­лову ру­кой и за­сыпал, да­же Ка­цура, всег­да вни­матель­но вни­ма­ющий каж­до­му сло­ву нас­тавни­ка, нет-нет, да кле­вал но­сом. Й­оши­да Шое при ви­де та­ких вос­пи­тан­ни­ков не стал роп­тать, толь­ко улыб­нулся угол­ка­ми губ и лег­ко пох­ло­пал в ла­доши. Уче­ники, пот­ре­вожен­ные и раз­бу­жен­ные, со вздо­хом по­тер­ли гла­за, пос­та­рались смах­нуть с се­бя пок­ры­вало при­ят­ной лен­ности.

- Хо­рошо, про са­мура­ев мы, так и быть, по­гово­рим в сле­ду­ющий раз. А сей­час да­вай­те по­сочи­ня­ем хай­ку. Или тан­ку?

- Шое-сен­сей, к че­му са­мураю знать осо­бен­ности япон­ской по­эзии? - по­дал го­лос Та­касу­ги, и, нес­мотря на суть воп­ро­са, за­дал он его с ува­жени­ем и веж­ли­востью.

- Ви­дите ли, са­мурай дол­жен быть не толь­ко, как вы вы­ража­етесь, во­якой, - на ли­цах маль­чи­ков мель­кну­ли чуть сму­щен­ные, дет­ские улыб­ки, - но и об­ра­зован­ным че­лове­ком. При­чем, об­ра­зован­ным не зна­чит уче­ным му­жем: я не имею в ви­ду прек­расные зна­ния ма­тема­тики и ге­ог­ра­фии, но зна­ние норм по­веде­ния, мо­рали, ис­кусс­тва и са­мой жиз­ни. По­это­му са­мураю не­об­хо­димо хоть нем­но­го, но раз­би­рать­ся в род­ной по­эзии и про­зе.

Ба­боч­ка, по­любив­шая ва­силь­ки, нес­пешно пе­репор­хну­ла на книж­ную стоп­ку, взмет­нув кро­хот­ный вихрь пы­линок. Мяг­кая ти­шина сме­нилась лег­ким сту­ком ка­ран­да­шей: три ма­лень­ких во­ина с меч­та­тель­ностью и ис­корка­ми в гла­зах по­коря­ли ли­тера­тур­ные вер­ши­ны, лов­ко иг­ра­ли с озор­ны­ми сло­гами и воз­ни­ка­ющи­ми в ду­ше об­ра­зами.

Пер­вым спус­тя нес­коль­ко ми­нут за­читал свое хай­ку Та­касу­ги, всег­да ста­ра­ющий­ся боль­ше всех и вов­се не ра­ди пре­вос­ходс­тва.

Ти­хие стру­ны
Дро­жат от ме­лодий душ
Каж­дую осень.

Зас­тре­кота­ла за ок­ном гром­кая ци­када, Та­касу­ги с на­деж­дой, в ожи­дании пос­мотрел на сен­сея. Й­оши­да Шое в от­вет лас­ко­во улыб­нулся, одоб­ри­тель­но кив­нул.

- Кто что уви­дел, по­чувс­тво­вал в этом чу­дес­ном хай­ку?

Та­касу­ги сов­сем не ожи­дал, что его то­вари­щи уви­дят в строч­ках то же са­мое, что и он. Сы­рые от про­шед­ше­го дож­дя листья, пол­ный оди­ночес­тва сен­тябрь и ще­мящую, тос­кли­вую, зву­чащую под ги­тар­ные пе­рели­вы ис­то­рию раз­лу­чен­ных вре­менем де­вуш­ки и юно­ши, ко­торую пов­то­ря­ют по­коле­ния из го­да в год. Та­касу­ги не знал, по­чему имен­но эти ли­ки, грус­тные и кра­сивые од­новре­мен­но, на­рисо­вались пе­ред ним в лет­нюю ис­то­му, но от­че­го-то знал, что та­кое ра­но или поз­дно слу­чит­ся на са­мом де­ле. Ма­лень­кий, он уже был взрос­лым, и Шое-сен­сей не мог это­го не за­метить: он пог­ла­дил Та­касу­ги по го­лове и что-то про­шеп­тал на ухо, что-то, что сра­зу раз­ве­ялось в ше­лес­те вет­ра.

Сле­ду­ющим чи­тал хай­ку Ка­цура. Ак­ку­рат­ный, соб­ранный, пол­ный ве­ры в свою стра­ну, он про­из­нес стро­ки с за­мира­ни­ем сер­дца и ве­ликой гор­достью в тон­ком го­лосе.

Ве­сен­ней гро­зой
Встре­ча­ем­ся в бит­ве мы,
Доб­лестью ды­ша.

Выб­ранные судь­бой са­мураи пе­рег­ля­нулись, не­воль­но вып­ря­мились, сжа­ли в ру­ках не­види­мые ос­трые ка­таны. При взгля­де на них, та­ких ре­шитель­ных, Шое-сен­сей вдруг осоз­нал, ка­кие лю­ди, ка­кие лич­ности мо­гут из них, по­ка на­ив­ных, вы­рас­ти. Ка­кие сме­лые, му­жес­твен­ные, силь­ные ду­хом и те­лом - они не ос­та­вят в бе­де дру­га, не­сок­ру­шимой сте­ной вста­нут за честь Япо­нии и нав­сегда сох­ра­нят го­рячие сер­дца. Й­оши­да Шое бе­реж­но про­вел ла­донью по на­писан­ным стро­кам, пос­ле кос­нулся ею лба пра­виль­но­го во всем Ка­цуры. Маль­чик пок­раснел и толь­ко роб­ко улыб­нулся, по­тупив взгляд.

Пос­ледний уче­ник, Гин­то­ки, дол­го не хо­тел чи­тать хай­ку, ко­торое на­писал, воп­ре­ки по­ряд­ку и в тай­не, са­мым пер­вым из тро­их. Пря­ча не­боль­шой лис­ток, он все от­не­кивал­ся и сму­щал­ся, но, в кон­це кон­цов, сдал­ся из-за лас­ко­вой прось­бы учи­теля. Го­лос его был ти­хим, поч­ти без­различ­ным, од­на­ко Шое-сен­сей как ник­то дру­гой знал, что под на­пус­кной неб­режностью и без­мя­теж­ностью пря­чет­ся уди­витель­но чис­тая ду­ша, не­веро­ят­ная си­ла во­ли и ис­крен­няя, нас­то­ящая лю­бовь. Лю­бовь не к се­бе - лю­бовь к це­лому ми­ру.

Под и­юль­ским сном
Хай­ку­ют са­мураи.
Сме­ет­ся сен­сей.

***

Спус­тя мно­го лет в Й­ород­зуе та­кая же ду­хота, пах­ну­щая жа­ром и су­хими цве­тами. Гин­то­ки ле­жит на ди­ване, нап­ро­тив не­го Ка­гура и за сто­лом - Шин­па­чи. За от­кры­тыми ок­на­ми гре­мит су­ета улиц, а в свет­лой ком­на­те ца­рит рас­се­ян­ный сон и бла­годат­ная ти­шина.

Три без­дель­ни­ка
Ав­густов­ским де­неч­ком
Ле­жат и со­пят.

Гин­то­ки улыб­нулся и зак­рыл гла­за.

@темы: Джен, Gintama, Мело

---

Непрощенная

[Фоернутый меломан]

Название: Непрощённая
Автор: Мело
Фандом: ориджиналы
Персонажи: мать
Жанры: ангст, драма
Рейтинг: G
Размер: драббл
Статус: завершен
Размещение: только с разрешения автора
От автора: из сердца.

На ули­це, оди­нокой и уку­тан­ной тем­ным но­ябрь­ским ве­чером, бы­ло хо­лод­но. Хо­лод­но так, что ды­хание, ват­ным па­ром ми­молет­но ка­са­ясь прод­рогше­го воз­ду­ха, па­дало вниз мель­чай­ши­ми зас­тывши­ми ка­пель­ка­ми и нес­лышно раз­би­валось о зем­лю. Что ни го­вори, а осень тос­кли­вым ми­нором под­хо­дила к кон­цу, про­пус­кая сквозь се­бя ред­кие, про­лета­ющие бе­лыми звез­дочка­ми сне­жин­ки.

И на од­ной из де­ревян­ных ла­вочек, с ко­торых уже дав­но слез­ла на­несен­ная вес­ной яр­кая крас­ка, си­дела жен­щи­на. Она, в от­ли­чие от ули­цы, ку­талась в чер­ный, слов­но яс­ная зим­няя ночь, плащ и гре­ла за­мёр­зшие ру­ки, по­тирая ла­дони. Её тон­кие гу­бы с па­рой тре­щинок что-то шеп­та­ли, и шё­пот этот, по­хожий на свя­тую мо­лит­ву, не до­ходил ни до од­ной жи­вой ду­ши кро­ме её собс­твен­ной, из­ра­нен­ной без­жа­лос­тным вре­менем и тя­желы­ми, точ­но чу­гун­ные ги­ри, по­теря­ми.

Его бы, как ге­ро­ичес­ко­го ко­роля или как та­лан­тли­вого пи­сате­ля, зва­ли Ар­тур. Ар­тур – дан­ный Сол­нцем по од­но­му из зна­чений спо­кой­но­го, на­пол­ненно­го не­ким теп­лом и све­том име­ни. У не­го бы, как у не­вин­но­го ан­ге­ла или озор­но­го ку­пидо­на, ви­лись куд­ри. Куд­ри – цве­та спе­лой пше­ницы на прос­торном по­ле, сплошь усы­пан­ном си­ними стре­коза­ми и стре­кочу­щими куз­не­чика­ми.

Ве­тер, стре­митель­но про­бежав­ший по ос­ве­щен­но­му тус­клы­ми фо­наря­ми мес­ту, гру­бо сор­вал пос­ледние жел­тые листья с не­ког­да изум­рудных де­ревь­ев и пре­под­нес их к но­гам жен­щи­ны, по ще­кам ко­торой, точ­но рас­та­яв­ший снег, тек­ли до­рож­ки со­леных слёз.

Ра­довал бы он, как пос­лушный ре­бенок, её, за­бот­ли­вую мать, и его, за­нято­го от­ца. Учил­ся бы он, как ве­селый ху­лиган, на твёр­дые чет­верки и уве­рен­ные пя­тёр­ки. Меч­тал бы он, как неж­ный ро­ман­тик, от за­ката до рас­све­та, и лю­бил бы он, как тре­пет­ный юно­ша, без уп­ре­ков и ссор.

Нас­той­чи­во на­чал сту­чать по кры­шам мел­кий дождь, раз­ле­та­ясь проз­рачны­ми брыз­га­ми о тём­но-се­рый ас­фальт и мес­та­ми раз­би­тую че­репи­цу ста­рых от про­летев­ших ми­мо лет крыш. Жен­щи­на под­ня­ла ли­цо, ук­ра­шен­ное мор­щи­нами, к жем­чужно­го от­тенка не­бу, но не пе­рес­та­ла шеп­тать свои сло­ва, по­ка по ко­же её стру­ились ле­дяные кап­ли.

Но не жи­вет зла­тов­ла­сый Ар­тур, не улы­ба­ет­ся и не кри­чит звон­ко нез­на­комым лю­дям о сво­ем юном счастье. А по­ко­ит­ся он в сот­канном из ни­тей стра­даний сер­дце род­ной ма­тери, ле­жит там, буд­то бы спя­щий, ду­шой сво­ей не­рож­дённой об­ре­меняя и уко­ряя её, ког­да-то глу­пую де­вуш­ку, за со­вер­шенный страш­ный пос­ту­пок.

Сколь­зит по мок­рой, за­си­яв­шей от чу­жих и не­бес­ных слёз тра­ве сол­нечный луч, про­бива­ясь сквозь лив­не­вый за­навес яр­ким ра­дуж­ным шлей­фом. Лас­ко­во гла­дит по мок­рым во­лосам бе­зутеш­ную, ло­ма­ющую в горь­ком от­ча­янии ру­ки жен­щи­ну, ко­торая не наш­ла се­бе ис­тинно­го про­щения. Жен­щи­ну, что те­перь уми­ра­ет, бу­дучи жи­вой, в объ­яти­ях пас­мурно­го но­яб­ря, за­бира­юще­го с со­бой боль и зас­ти­ла­юще­го взгляд пред­зимней пе­леной.

@темы: Джен, Мело, Ориджинал